– Началось! – понял он и, не приближаясь, обошел дерево кругом. След шел под него и не выходил…Поляна была пуста и тиха, словно никакой живности не осталось в округе. Охотник снял ружье и обвел всю поляну, глядя через мушку, но и ружье не шевельнулось ни разу, и даже словно зевнуло со скуки.

Однако, когда он, продолжая круговое движение, подвел его к дереву, ружье вдруг ожило и словно заметалось. Оно чуяло что-то, но что и где, разглядеть не могло: то приближало ствол, то искало в кроне, то пыталось заглянуть под комель и ничего не находило.

– Эге! – подумал охотник. – Да ты не простое деревцо!

Он забросил ружье на плечо, подошел ближе и стал разглядывать дерево. По мере того, как он удерживал созерцание, дерево становилось ярче и даже начало светиться. Но ничего, кроме нарастающего ощущения, что за ним наблюдают, охотник почувствовать не смог. Он оглянулся, подозревая, что это мохнатый стоит где-нибудь на опушке и следит за ним. От этого ощущение наблюдения ослабло. И усилилось, когда он снова повернулся к дереву.

Слабое воспоминание начало стучаться в его сознание. Он прикоснулся к нему и вдруг оказался в далеком прошлом. Они с дедом шли в лес по грибы, он был еще совсем маленьким.

– Никогда не называй лесины деревьями! – услышал он наставление деда.

– Почему?

– Стадо видишь? Овцам и коровам понравилось бы, если бы их называли мясом?

– Нет! Но они же не умеют думать!

– Откуда ты знаешь, что они умеют?

– А дерево – это мясо?

– Дерево – это то, что остается от лесины, когда с него сдирают кожу. Дерево – это то, что ободрано. Хочешь жить в лесу – зови их лесинами.

Он вернулся к дереву и разглядывал его, ища имя. Это не дерево и не лесина… Нет, это не лесина! Это имя совсем не подходило тому, что стояло перед ним.

– Стром! – вдруг произнес он, сам удивляясь тому, что вырвалось. И в тот же миг заметил, что у дерева есть глаза, и оно наблюдает за ним. Давно наблюдает. Он давно это видел. И не видел…

– Стром, пропусти меня! – попросил охотник, снял шапку и поклонился, коснувшись шапкой земли.

Дерево вздохнуло, заскрипело и… шагнуло в сторону. И охотник увидел, что в глубине его древесины, когда оно движется, светятся четыре ядра, а глаза смотрят на него из верхнего, как у тех, что играл шишкам гудьбу…

– Как бы я хотел с тобой поговорить, – подумал охотник и почувствовал, что по коре старого дерева словно проскользнула улыбка.

Но там, где только что стояло дерево, светился путь, и охотнику ничего не оставалось, кроме как ступить на него, посылая Строму всю благодарность своего сердца.

Долгое время люди считают, что отличаются от животных наличием разума. Точнее, его отсутствием у животных. Но это лишь мнение, даже самомнение. Люди вырождаются, обладающих разумом среди них все меньше, почти перевелись и способные видеть животных, а уж понимающих звериный язык и совсем не осталось…

Поэтому можно искать целый день или даже два и не найти такого, который видел животного. При этом люди постоянно рассказывают друг другу какие-то странные сказки про животных, с которыми они якобы знакомы, мол, животные – это такие милые, неразумные существа, которые постоянно ходят на четвереньках…

Те редкие люди, которые еще не совсем разучились видеть, видят и то, что животные не только разумны, но и умны. Но видеть-то они видят, да что с того! Глаза видят одно, а человек – другое. Глаза видят разумность, а человек видит то, что велит видеть мнение, даже если оно самомнение.

Чтобы видеть, надо не только смотреть, но еще и трясти головой и чесать задней лапой за ушами, чтобы стряхнуть с себя всех кровососов, которые разносят мнения. Что вы увидите, если посмотрите на свою кошку или собаку после этого? То, что она отличается от вас не разумом, а отсутствием мировоззрения!