Кулаки сжались сами собой, а перед глазами встала самая яркая и запоминающаяся картина: мой шестой день рождения.

Комната в советском стиле, роскошно обставленная на те времена. Тихо играющее радио и шипение вновь сломавшегося телевизора. За окном пели птицы, ласково светило холодное осеннее солнце. Я в нетерпении ждала бабушку с работы, уже приведя квартирку в порядок. Бабушка не любила беспорядок, особенно сотворённый моими маленькими руками. После работы она часто ругалась, но я продолжала любить её. Потирая небольшие синяки на руках, посматривала на настенные часы с кукушкой.

Совсем скоро они пробьют пять часов, и дверь в квартиру откроется. Мне хотелось верить, что хоть сегодня у нас будет праздник. Мне ведь целых шесть лет, в следующем году в школу пойду. Я мечтательно зажмурилась, подставляя лицо солнечным лучам.

– Чего улыбаешься, а? Весело тебе, да? – донёсся до меня злой голос бабушки.

Она стояла на пороге комнаты, держа в руках сумку. Родные глаза с ненавистью смотрели прямо на меня, отчего я испуганно сжалась. Почему опять она злится? Сегодня ведь такой день…

Вздрогнув, я ощутила, как из глаз льются слёзы. Смахнув их рукой, до боли прикусила губу. В тот день мне доступно объяснили, почему в день рождения нельзя радоваться. Следы бабушкиных «объяснений» ещё долго сходили с моей спины и попы, отпечатавшись в памяти. Я долго просыпалась по ночам, тихо плача в подушку. Долгие годы мне пришлось прожить с мыслью, что я погубила собственную семью, и лишь поступив в медицинский, я осознала, насколько была не права. Моей вины там не было. Только вот для бабушки это не значило ровным счётом ничего.

Ночь не задалась. Почти до восхода солнца я проворочалась на жёсткой кровати, в попытке найти позу поудобнее. Уснула, лишь выбившись из сил, а проснулась от громкого крика снаружи. Не успела я открыть глаза, как двери моей комнатушки распахнулись, впуская красную от гнева экономку. Сонно моргая, я с удивлением увидела в её руках тонкий прут. За долю секунды эта тучная женщина преодолела расстояние до кровати и хлёстко ударила по моим ногам.

Я вскрикнула от боли, моментально сбрасывая остатки сна. Боль опалила мои бёдра, и даже тонкое покрывало не спасло их от удара.

– Ах ты, лентяйка! – гневно прокричала госпожа Брунхильда, вновь замахиваясь. – Неужто позабыла, когда нужно являться на работу?! Все трудятся в поте лица, пока она тут бока отлёживает, девка безродная!

– Ч-что такое?! – вскрикнула я, не выдержав её второго удара.

На меня уставились полные гнева глаза, напоминающие бычьи. Знаете, такой взгляд, словно растерзать готовы.

– Она ещё спрашивает! Заря давно прошла, работы полно, а ей – лишь бы поспать! – причитала экономка, но уже не била.

Женщина рывком схватила мои волосы, стаскивая с постели. Я закричала, казалось, ещё немного – и волосы останутся в этих пальцах-сосисках. Голова разрывалась от боли, что пронзала сотней игл до самых пят. Я ногтями вцепилась в чужие руки, пытаясь отцепить их от волос, однако стальная хватка не отпускала.

Вытолкнув меня в распахнутые двери, Брунхильда таки разжала кулак. Я застонала от унижения и облегчения, кожа головы противно ныла от боли, и я уверена, там заметно поубавилось волос. С ненавистью посмотрев на женщину, даже не обратила внимание на окружающий мир. За спиной послышались шепотки и смешки, которые привели меня в чувства. Внутри поскуливала от страха Глория, её тихие звуки в моей голове жутко раздражали. Как и страх, исходящий от моей соседки и парализующий тело.