Я узнала, что раньше эльфы разговаривали только на своем древнем языке, но необходимость общаться со смертными заставила их выучить грубую людскую речь, и теперь они пользовались своим древним наречием довольно редко.

Однако, как я не допытывалась у Алистера, почему сейчас из смертных никто и слыхом не слыхивал про эльфов, он ловко уходил от ответа, а меня все чаще посещала мысль: а что, если я действительно попала к бессмертным? Поэтому Алистер и не хочет ничего рассказывать. Зачем ему откровенничать, если вскоре мне придется покинуть это место…

По этой же причине ко мне в комнату никто, кроме лекаря и кота (которого я подозревала в тайном шпионаже), не приходил, а мне строго-настрого было запрещено выходить. Комната всегда запиралась. Как объяснял Алистер, для моего же блага. Никто не должен был знать, что я в замке. Раздумывая над случившимся, я все же была склонна думать, что лежу в овраге с пробитой головой, а все происходящее мне мерещится.

Вечером третьего дня я сидела на веранде, поглаживая свернувшегося рядом Сильмура и размышляя о своей дальнейшей судьбе. Алистер недавно ушел помочь какому-то бедолаге эльфу, который пытался приручить особо злобную белку, за что заработал сильнейший укус.

Внезапно легкий вечерний ветерок донес до меня звуки прелестной музыки. Моя комната находилась в тупичке, потому что с трех сторон веранду окружали похожие на хрусталь стены, а с четвертой раскинулся прекрасный дикий сад с пышно цветущими кустами и высокими деревьями.

Заинтригованная, я спустилась с веранды по ступенькам, что вели в сад, и направилась сквозь заросли. Сильмур вышагивал рядом. В вечерних сумерках его гладкая шерсть отливала темным серебром. Чудесная музыка долетала откуда-то сбоку, и я решила пойти на звук.

Петляя между высокими деревьями и источающими аромат неизвестными мне цветами, я уперлась в преградившую путь зеленую изгородь. По высоте она равнялась росшим рядом молодым деревьям. Теперь мне стала понятна хитрость Алистера, поместившего меня именно в эту комнату — из нее невозможно было выбраться привычными способами. Кот посмотрел на меня и вопросительно мяукнул.

— Знаю, — ответила я.

Пометавшись вдоль изгороди, я поняла, что никакой, даже самой маленькой лазейки, здесь нет. Но ведь музыка была совсем рядом! Я прожигала взглядом зеленую преграду, будто только от этого она могла исчезнуть. Сильмур, снова мяукнув, ловко забрался по изгороди и, оказавшись наверху, снисходительно посматривал на меня, будто говоря: «Что же ты? Давай!»

Вздохнув, я подоткнула длинное платье и принялась карабкаться вверх по изгороди. Удовольствие то еще. Ноги грозили вот-то сорваться, мелкие веточки цеплялись за одежду, я вспотела, но упорно продвигалась вверх.

Наконец я уселась рядом с Сильмуром. Довольная, но уставшая. Кот легко спрыгнул вниз, приземлившись на четыре лапы, а я застонала. Как-то я не подумала о том, что еще предстоит спускаться. С такой высоты земля казалась жутко далекой.

Немного отдохнув, я перекинула ногу и, покрепче ухватившись, начала спуск. Я была еще довольно далеко от цели, когда очередная подлая ветка выскочила из моих пальцев, а легкая туфелька соскользнула с ноги.

— Енот тебя раздери! — прокричала я, спиной приземляясь на что-то мягкое и искренне надеясь, что в роли спасительной подушки выступил не Сильмур.

Надо мной нависла усатая кошачья морда, и я выдохнула. Осторожно пошевелив конечностями и обрадовавшись, что ничего не сломала, я осторожно поднялась. Оказывается, падение смягчила невесть откуда взявшаяся высокая и густая трава. Хотя я готова была поклясться, что ее не было, когда я обозревала окрестности сверху.