Потом разделся и с каким-то садистским удовольствием рассмотрел все свои шрамы. Странно, никогда не придавал им значения, а сейчас стало любопытно, как бы отреагировала Руслана на моё тело и моё лицо? Испугалась бы? Закричала в ужасе и потеряла бы сознание? Или стала бы жалеть? А может, пожала бы плечами и спросила, мертвы ли те, кто нанёс мне эти шрамы?

Хотел бы я услышать последнее, и я бы ответил ей так:

— Имена убитых врагов звучат слаще, чем имена друзей.

У меня были шрамы по всему телу.

И лицо... Моим лицом лишь пугать живых... Чёрные без белков глаза, кривой нос и снова шрамы...

Шрамы от ожогов на груди — клеймо раба здесь выжигали, но после побега я вырезал раскалённым клинком то уродливое клеймо.

Плечи и спина были испещрены шрамами от плетей — их было за всю жизнь много, уже и не вспомнить точное число.

Шрамы на ногах — их ещё больше, чем на спине. Ведь я долгое время был в рабстве, и неудачных побегов было много. После последнего мне срезали кожу на пятках до кости, чтобы я снова не смог сбежать и посадили на магическую ядовитую цепь. Она и отравила мою кровь, практически убила...

Нет, у меня больше не вышло сбежать из рабства. Меня выкупил король Тарташа, Шахсаан Третий. Выкупил, когда он сам был ещё юнцом, но творил власть, как истинный король, коим он и является.

Все мои раны старые.

— Болят? — спрашивал меня ещё при моей жизни королевский маг.

Нет, не болят... кроме одной...

Как странно, я вспомнил свой плен... Как же давно я не возвращался к тем воспоминаниям...

Шахсаан многих тогда спас. Кто-то остался жив, а кто-то, как я, умирал. Лишь магия смерти удержала наши проклятые души здесь.

Мы, Гончие Шахсаана. Мы не рабы, мы его слуги. И будем служить Повелителю Драконов до конца времён, пока ему не надоест наша служба, и он не отпустит наши души.

С тех времён я здоров.

Но тогда почему чувствую в руках дрожь, а в груди творится что-то странное, давно забытое?

Разозлился сам на себя!

Всё из-за последней претендентки! Она другая, и она мне понравилась, хотя я должен был нейтрально к ней относиться и не чувствовать ничего.

— Это всего лишь красота. Её красота так подействовала на меня, — произнёс в пустоту.

Но понимал, что сам себе же и лгу. Другие претендентки были не менее прекрасны, а некоторые из них намного красивее Русланы. Тогда что же в ней такого особенного, что затронуло мою проклятую душу?

Тряхнул головой и приказал себе прекратить о ней думать.

* * *

Эдна

— Проклятые Гончие! Проклятый Шахсаан! Обманщики! — моя злость рвалась наружу, мне хотелось кричать и свой крик облачить в смертельное оружие, которое бы разверзло даже небеса! — Все обманщики!

Плюнула в гору, где ранее сверкали драгоценные камни, а теперь, вместо них, лежал чёрный уголь.

Но что мне с ним делать?!

Всё пропало! Теперь я одна, совершенно одна!

— А-а-а-а-а-а! — закричала во всю силу лёгких, выплёскивая свою ненависть.

Лошади испуганно заржали от моего крика.

Я всех убила! Я убила своего брата! И теперь я совершенно одна в этом мире! И никому я не нужна! Никому!

Отчаяние ядовитым обручем обхватило моё сердце и сжало, рождая невыносимую боль в груди.

Что мне делать?!

Как жить?!

Упала на колени в холодную грязь, такую же, как и моя душа.

Сгребла в ладони снег, смешанный с грязью и «умыла» им своё лицо. Подняла грязное лицо к небу и засмеялась, заливисто и радостно.

Я знаю, что мне делать.

У меня по жизни лишь одна цель, и я её достигну любой ценой.

Терять мне всё равно уже нечего и некого. Всех, кого любила и кем дорожила, уже потеряла. А раз так, то и потерять свою душу не страшно.