гипотезы о событии, данной в норме права;

фабулы события, данной в квалификации действия;

сюжета события, представленного рассказом о происшедшем.

Все эти элементы заданы текстом, показаниями или свидетельствами сторон. «Преступление должно всегда быть представлено в виде рассказа, поскольку установление событий связывается с их участниками: они описывают действия или характеризуют причинение вреда как следствие совершенного действия», – пишет Т. Зайберт.[489] Таким образом, нарративное понимание права протекает через реконструкцию содержания текста или рассказа о происшедшем, в ходе которых происходит переход от «обобщенного» понимания к конкретному восприятию.

Проявления нарратива в сфере современной практики права многообразны, и сегодня все чаще говорят о нарративной юриспруденции, которую называют «новой школой теории права» (New School of Legal Theory), чьи философские и эпистемологические основания исходят, прежде всего, из феноменологии[490]. Нарративная юриспруденция побуждает нас «обращаться к праву, думать о нем, понимать его с точки зрения языка», т. е. субъективно переживать право. Феноменология акта «переживать право» означает специфическую активность, через которую мы сами формируем результат понимания и, соответственно, принимаем решения. Г. – Х. Гадамер обозначал такое понимание «специальным случаем применения “общего” к конкретной и “особенной” ситуации».[491] Обращение к анализу нарративности означает фундаментальные изменения в эпистемологии и методологии правовой науки. Именно это имеет в виду немецкий ученый В. Кравиц, говоря о «нарративном» и «лингвистическом» поворотах, произошедших в науке. Предметом дебатов в обновляемой науке становится не только корректность оценки правовых действий и событий. Проблема намного сложнее: фактически речь идет о критериях истины и объективности, об отношениях между реальностью и ее представлением в праве.

Г) Прагматическое понимание права. Прагматическое понимание права – это трехсторонние отношения между правом, реальностью и человеком. В результате прагматического понимания формируется особый вид знаний – собственный, экзистенциальный, опыт субъекта. Любой правовой текст, и действие, выраженное в нем, можно рассматривать как модель знаний, которая актуализируется в ситуации ее исполнения. Прагматизм связывает осуществление правового действия с пониманием его смысла. Теории, которые рассматривают действие как средство реализации цели, пропускают важный аспект исследования действия – понимание его исполнения. Каждое действие исполняется в ситуативном контексте, который задает границы и условия возможностей исполнения действий[492]. В ходе исполнения действий, человек должен постоянно реагировать на новые вызовы изменения ситуации. Поэтому действие и ситуативный контекст действия образуют неразрывное целое. Такая целостность характеризуется тем, что человек одновременно воспринимает и оценивает, как само действие, так и ситуацию его совершения. В процессе исполнения действия происходят постоянные изменения ситуации, которые влияют как на оформление, так и на переоформление действия. Такой процесс характерен не только для каждого отдельно действия, но и для интерсубъективных действий в целом.

Ориентация действия на смысл проводит черту между собственным и несобственным действием, на что обращают внимание пост-классические подходы. Как подчеркивает известный немецкий философ Мартин Хайдеггер, человеческое понимание – это особый вид бытия, который он называет дазайном (от нем. – «