Любой правовой предмет можно рассматривать как «объективную данность» только тогда, когда его существование не зависит от способов представления. Необратимость времени делает жизнь права измеряемой и датируемой, т. е. «данной» в определенное время. Классический подход к «обобщению» правовых знаний в некий универсальный «предмет» означает, что предмет права имеет вневременное существование. Иначе говоря, существует «везде» и «нигде». В этом аспекте, «обобщенный» правовой предмет можно рассматривать лишь как предмет идеальный.

Значение любого априори для Гуссерля заключается в реальности его существования. Такая реальность проявляется в особом акте «само-себя-показывании-сущности», и способности сохранять свои особенности и формы. Субъективный метод установки априори делает такую установку очевидной, что позволяет таким дисциплинам как математика избегать парадоксов или кризиса оснований. Таким способом (априори) можно нейтрализовать догматичность, делая любую догму несамостоятельной отраслью феноменологии, подчиненной эйдетической онтологии[397]. Поэтому вопрос о том, что остается от предмета исследования, если все «заключается в скобки» – нормы и ценности, тексты и действия, синтезированные в обычном понимании в некий единый «предмет» права адресуется из области эпистемологии в сферу онтологии. Даже если знания «рассыпаются», то остаются регионы бытия, соответствующего разным формам представленного содержания. В этом контексте «бытие мира» – это то, что конституирует сознание через собственный опыт, который делает наглядным все смысловое многообразие того, что является[398].

А) Материальный априоризм права А. Райнаха. К формальной онтологии относятся не только формально-логические сущности – юнкторы или кванторы, но и все материальные априори и категориальные формы. Как считал Гуссерль, весь методологический аппарат Аристотеля попадает в формальную сферу[399]. Уточняя и углубляя эту позицию, А. Райнах полагал, что необходимо онтологически разделить понятие «вещь» как субстанцию и «вещь» как свойство / состояние. Например, свойство «горячий» или «красный» можно считать свойством вещи, которая является его реальным носителем. Э. Гуссерль разграничил априори и эвиденцию, но без учета того, что вещь может через фактичность свойств не нуждаться в дальнейших доказательствах и быть самоочевидной. К такой самоочевидности А. Райнах относит свойства – состояния «Sachverhalt» (от нем. «фактическое положение дел»)[400]. Самовыражение в правовой плоскости ученый связывает с понятием «социальный акт», который он относит к априори[401]. При этом он имеет ввиду не естественные законы (как это делает юснатурализм) и не законы государства или общества (как это делает юспозитивизм), а инвариантность структур права, что делает его концепцию формальной онтологией[402]. Таким образом, А. Райнах акцентирует внимание на законах и структурах, которые не зависят ни от природы или познания, ни от организации или фактичности мира[403]. Социальный акт, подчеркивает ученый, это перформативный акт, который сам себя выражает[404].

Анализируя А. Райнаха с точки зрения современной философии языка, прежде всего из Серля или Остина, можно утверждать, что социальный акт выступает словом – сознанием, т. е. одновременно и как акт исполнения, и как ментальный процесс. Например, действие – обещание формирует живую социальную ткань отношений человека с человеком. Объединяя язык и действие, социальный акт приобретает такие характеристики как: 1) интенциональность, 2) спонтанность, 3) связь с другим, 4) потребность в осведомлении или подтверждении (т. е. знании) данного акта