И вдруг — стук!

— Мира! — голос, заставил меня подпрыгнуть на кровати. Я резко открыла глаза и огляделась. Где я? Не понимая, что происходит, приподнялась на локтях и нахмурилась. Тем временем голос становился всё более настойчивым.

— Мирочка-а… они скоро все запасы иссушат, если не поторопишься. Я и так отбила буханку хлеба. Знаешь, какие они голодные по утрам! — громкий шепот проникал сквозь щели в дверь и заполнял комнату.

— М-м-м… — громко простонала я, потому что голос за дверью принёс не только неприятное пробуждение, но и грустные воспоминания о вчерашнем дне. — Ох-х! Это не было сном! — мысль о том, чтобы уползти и спрятаться под кровать, чтобы не сталкиваться с неприятной реальностью, становилась всё привлекательнее.

И как же это в книгах о таких, как я, героини справляются со всем, мигом привыкают и превращаются в Мэри Сью?

Мягкий обволакивающий свет заливал комнату, проникая из белого окна и отбрасывая утренние тени на стены и мебель. Казалось, за окном наступило весеннее утро, наполняя воздух ощущением нового начала.

Только пения птиц и лёгкого ветерка не хватало для полной идиллии.

Я оглядела себя и усмехнулась. Заснула в одежде, прижимая к груди бумажный пакет.

«Правильно, Мира, со своим не расстаемся ни на минуту!» — подумала я с иронией.

— Мира-а-а!!! — нетерпение кухарки было настолько велико, что, казалось, ещё чуть-чуть, и она ворвется в комнату с ноги.

— Да иду я, иду! — ответила я, шаркая ногами по длинному ворсу ковра и открывая дверь. Передо мной предстала орчиха, немного отличавшаяся от той, что я видела вчера в холле отеля. Ну, почти такая же. В её руках по-прежнему был половник, а также румяная буханка хлеба.

— Ой, какая ты маленькая, когда сонная! — умилилась утренняя гостья, и её щёки слегка стали пурпурными.

Это, наверное, румянец? — подумала я про себя.

— Угу… только проснусь, и как вырасту! — недовольно буркнула я, пропуская девушку в комнату. — Сейчас я пойду и обольюсь водой для верного эффекта.

Затем я поплелась в ванную.

К счастью, вчера я вместе с орчихой успела исследовать предназначенные мне покои. Быстро умылась, с завистью посмотрела на душ, но там даже обычного хозяйственного мыла не было. Грустно, как никогда.

Я не предполагала, что окажусь в таких спартанских условиях. В конце концов, я — избалованный ребёнок двадцать первого века, совершенно не знающий, как обходиться без основных предметов гигиены.

Смена одежды, благодаря моим «своевременным» покупкам, помогла мне почувствовать себя более человечно, хотя и не так чисто, как орчиха.

— На, ешь! — с невероятной ловкостью она вдруг сунула мне в рот кусок хлеба, причём так сильно подтолкнула ладонью, что я даже не успела его выплюнуть. — Жуй! — напутствовала она.

Я как раз собиралась спросить о шуме на кухне и о том, почему она не позвала своего господина Алистара, но вместо этого начала машинально жевать хлеб, внимательно рассматривая изменения во внешности ранее неряшливой орчихи. И действительно, там было на что посмотреть.

От её прежнего ёжика волос на макушке не осталось и следа. Теперь она гордилась грациозно сплетённой косой. Хотя коса была тонкая и короткая, орчиха выглядела значительно лучше.

А фартук — такой белоснежный, прямо краса! Я даже зауважала её за это. И стоило только сменить ей комнату и поспорить с какими-то абсурдными правилами этого места, как моя подруга сразу заиграла новыми красками.

Заметив мой задумчивый взгляд, орчиха покраснела, засмущалась и медленно повернулась вокруг своей оси, словно пытаясь показать себя во всей красе.