Медленно, чувствуя головокружение, Велга подошла, щурясь на солнце.

– Да озарит Создатель твой путь, – проникновенно, точно Пресветлый Брат, произнёс голос, озарённый золотым свечением. – Присядь, дай мне тебя хорошенько рассмотреть.

Не будь он так уродлив и женат на её тётке, Велга бы смутилась такого пристального внимания, но воспринимать князя так же, как всех остальных мужчин, казалось невозможным, и потому она смело опустилась на колени перед ним, и вправду точно перед Пресветлым Братом.

Один глаз его был чёрным, другой серо-голубым. Мягкий свет падал на лицо с длинным острым носом, и казалось, будто золотые искры плескались в глубине его чёрного глаза. На тонких губах играла лёгкая улыбка. Длинными, тонкими, какими-то птичьими пальцами он заправил за ухо светлые волосы. Лёгких, точно лебединый пух, волос так и хотелось коснуться. Всё-таки даже в самом уродливом создании могло быть нечто красивое.

Велга чуть осмелела и заглянула князю в глаза.

– Да не опалит он тебя, – с запозданием ответила она.

Князь улыбался в ответ, но в глазах его читалась печаль.

– Как ты, дитя? Моя жена рассказала, что тебе пришлось пережить.

– Я…

Она запнулась и тут же почувствовала, как выступили слёзы.

– Я…

– Ты видела, кто это сделал?

Быстро хлопая ресницами, Велга попыталась стряхнуть слёзы. Мир вокруг расплылся. В груди всё сжалось.

– Мой князь, – послышался позади равнодушный голос тётки, – она напугана и никак не придёт в себя.

– Мне нужно знать, кто совершил это преступление, Далибора, – так же тихо и вкрадчиво пояснил князь. – Мы же должны наказать их по закону… и убедиться, что милому дитя больше ничего не грозит, – он неожиданно коснулся холодными пальцами её подбородка, и Велга отпрянула, упала на зад.

И застыла. И от стыда за своё поведение. И от страха перед гневом князя. Как она оскорбила его!

Закрыв лицо руками, она разрыдалась в голос и так и осталась сидеть на полу.

Скрипнул стул. Осторожные длинные пальцы коснулись её плеча.

– Вставай, дитя, тебя больше никто не обидит.

Она выглянула из-за ладоней и увидела эти страшные двухцветные глаза, зажмурилась что было силы.

– Князь, – пролепетала она. – Прости, мой князь…

– Зови меня Матеуш, дитя, – слышно было, как он отошёл в сторону. Голос его стал печальнее: – Всё же мы одна семья. Да и своей у тебя больше нет.

Осторожно, точно мышка, Велга приоткрыла глаза и увидела, что князь Матеуш стоял теперь у окна, опершись одной рукой на подоконник. И больше в его сгорбленном, неказистом силуэте не виделось ничего красивого, ничего приятного. Рядом с ним на подоконнике сидел кот редкого светло-рыжего, точно закат, окраса. Матеуш чесал его за ухом.

Велга оглянулась на тётю, надеясь на поддержку, но та только взмахнула рукой, велев встать на ноги. Пошатываясь, Велга поднялась.