Я умолкла и, подхватив кувшин с квасом, начала пить. До ужина еще час, а дел не убавилось. Домовой притих, и в холле зашуршали коробки, отправляясь по местам.

— Живность бы какую завела… Скукотища! Поговорить не с кем, кроме избы! Вы-то теперь госпожа, вам некогда! — снова забурчал домовой.

— Неисправим! — покачала я головой, прислушиваясь.

Выбрав ткань, сделала отрезы и, разложив на столе, быстро их раскроила. Сев к окошку, начала шить. Хорошо, сейчас конец лета и на улице еще светло. Хотя я и канделябрами запаслась… и свечей два ящика купила! Помогая себе магией и шустро орудуя иголками, уже почти закончила воплощение задумки. Когда остались последние стежки, услышала, как за спиной гремят тарелки и пыхтит самовар. Пахло аппетитно!

— О-хо-хо... — Встала с лавки, распрямляя затекшую спину. — В баньку бы сейчас! — вздохнула и оглянулась. На новой скатерти стоял запотевший кувшин с квасом и начищенный до блеска самовар. В глубокой миске дымилась грибная похлебка, а рядом на тарелках красовались пироги.

— Кушать подано, хозяюшка!

— Ну-ка поди сюда! — велела я.

— Бить будете?

— Иди, говорю! — рыкнула уже на него. Устала! Нужно поесть да на боковую, а тут он кочевряжится!

Засветившись, Василий показался на подоконнике и глянул на меня с жалостливым видом.

— Это тебе! — кивнула на небольшой сундучок, что успела прихватить, когда брала ткань из кучи на полу в холле.

— Мне? — У него вытянулось лицо. Домовой с опаской открыл крышку и заглянул внутрь. Там лежали чистая рубаха, кушак, бархатный жилет и суконные штаны. И мягкие сапожки, новые... Мыльную смесь добавила уже сейчас, пока домовой неверяще смотрел на обновки.

— Тебе, — села за стол, приступая к еде, — нравится?

Да-а-а… Себя запустила… избу… и домового. Ох, как много придется наверстывать!

— Дареному коню в зубы не смотрят! — растерянно бросил Василий и исчез вместе с обновками.

А у меня даже сил не осталось, чтобы ему ответить. Доев, ушла умываться перед сном. Бочка стояла прямо на улице — там была собрана дождевая вода. Пока тщательно намывалась, на ветке старой яблони повисла чистая ткань. Я и забыла про то, чем вытираться, а домовой, видимо, в благодарность выручил…

Вернувшись в светлицу, подошла к сундуку. На нем лежал новый матрас, набитый свежей сухой травой. Подушка, покрытая чистой наволочкой, отдавала хмелем. Даже стеганое одеяло было чистым и пахло лесом.

— Спасибо! — поблагодарила я Василия и, удобно устроившись, моментально заснула.

8. Глава 7

Утром меня разбудил первый лучик солнца, попавший прямо на кончик носа. Громко чихнув, я подскочила с сундука.

— Будь здорова, хозяюшка! — по-доброму проворчал Василий, накрывая стол.

— И тебе не хворать! — Сунув ноги в лапти, ушла умываться. Опять дел невпроворот!

Через полчаса, когда в гостиной пробило семь, я шагнула во двор к Адель. В руках держала несколько корзин, коими снабдил домовой. Мотивировал тем, что покупать незачем — их и так полно. Открытый экипаж уже ждал у ворот. Сев, велела кучеру:

— Строительная артель, потом базар!

— Слушаюсь, сударыня! — Он замахнулся кнутом, подстегивая лошадь.

За окном промелькнул центр города. Постепенно мы выехали на окраину и остановились у большого барака. Я удивленно осматривала вывеску «Строительная артель братьев Медведевых».

— Утро доброе! — На окрик моего слуги из дверей выскочил молодой приказчик.

Подав мне руку, он пошел обратно и завел меня в большой кабинет, оставив напротив огромного хозяина. Надо же, оборотень-медведь! Думала, их уж нет!

— Добро пожаловать, Ефросинья Милонеговна! Чаю? — добродушно улыбнулся медведяка.