Наверное, смешно было бы увидеть олигарха в парике и золоченом пиджачке по колено! Но – никакого маскарада. На нем мягкий темно-коричневый кашемировый свитер и голубые джинсы. Издали Панин мог бы казаться Аполлоном: каштановые довольно длинные кудри мягкими волнами обрамляют лицо с выразительными карими глазами. Тонкий нос с едва заметной горбинкой, нежная линия губ... Но не бывает небритых Апполонов. А Панин хорошо так зарос, прямо как бомж, привезенный на вскрытие.

Его собеседник, темноволосый парень кавказской внешности, упер руки в боки. Потом, явно совладав с собой, смиренно потупился.

– Какой Гиви?! – громкий голос Панина звучал скорее насмешливо, чем агрессивно. – Дорогой, ты меня пойми, я не националист. Я тебя уважаю! Но ты войди в мое положение. Этот проект – реконструкция русской истории. Мы восстановили костюмы, закупили кареты, возились с лошадьми. С персоналом даже проводились занятия по стилистике и этикету. Для чего?! Чтобы бальным танцам гостей учил вот такой как ты, Гиви?! Это невозможно, точно так же, как не может условный русский светловолосый Иван учить плясать лезгинку у тебя в ауле. Мы хотим знакомить наших гостей со старинной русской историей. Русской! Не дагестанской, не аварской или откуда ты там!

Панин явно собирается продолжать свой обличительный спич, но парень перебивает отчаянным воплем:

– Да русский я! Честно! Русский, из Сочи приехал, в Питере хореографическое училище окончил! Гиви – прозвище мое такое, из-за сломанного шнобеля дали. А танцы старинные люблю безумно, и кадриль, и мазурку, и котильон. Хотите, в блондина покрашусь?! Только не увольняйте!

Михаил расхохотался и замахал руками:

– Нет, нет, только не это! Не смей, противный!

– Мазурка... Нет, ну где я еще смогу этим заниматься?! А какой танец красивый, смотрите, вот это па гала, только мужское движение...

Легче перышка парень оторвался от земли, и... полетел. Тонкий, пластичный, его ноги, казалось, парили в воздухе.

Панин восхищенно развел руками, а потом зааплодировал.

– Здравствуйте, может, к обеду желаете переодеться? – вдруг раздался над ухом тонкий голосок.

Отвернувшись от окна, я увидела высокую миловидную девушку в длинном глухом темно-синем платье и белом передничке. Похоже, про нее и говорил этот – «в услужении». Надо же, занятия по стилистике...

– Татьяна?

Она кивнула и машинально нагнулась к едва заметной складочке на атласном покрывале.

– В гардеробной комнате есть большой выбор платьев. Многие дамы переодеваются и к обеду, и к ужину. А еще можно сделать прическу или подобрать парик.

– Это обязательно?

Мне почему-то казалось, что если я надену паричок, то окончательно сойду с ума. Не все сразу! Но, к счастью, Таня покачала головой:

– Специальная одежда обязательна только на маскарадах, а так все по желанию. В наш ресторан можно проходить в любой одежде.

– Отлично! Тогда пока никаких переодеваний, и... Тань, вы слышите этот странный звук? Как будто бы в стене кто-то стучит?

Девушка помолчала пару секунд, а потом пожала худенькими плечиками:

– Ничего не слышу. А вообще, знаете...

– Еще нет. Но вы же мне сейчас расскажете!

Зря я ее перебила.

Растерянная пауза, узнать бы, от каких мыслей нахмурились ее тонкие брови.

Подумав, горничная отбросила с плеча тяжелую русую косу, и, глядя мимо меня, пробормотала:

– А, ладно, ничего, глупости.

– Таня? Но вы же хотели что-то сказать!

– Обед через полчаса. Извините, мне пора! Если что-то понадобится – она указала на едва различимый звонок под золоченой оправой зеркала, – звоните, не стесняйтесь!