Мужчины же предпочитали мясной ряд, изобилующий колбасами и копчениями, сразу за которым царила главная достопримечательность праздника – бочки с бражкой и мёдовкой, возле которых гудела тесная толпа дегустировавших. Часть уже подогретых праздничным настроением гостей праздника, примостившись на уже опустевших бочонках, с расслабленным удовлетворением разглядывала вновь прибывающих на площадь. Новая парочка, мелькнувшая в негустом людском потоке, вливающемся на площадь, не привлекла бы особого внимания, если бы не вызывающе низкий рост мужчины.

- Гляди-ка, вот и гном пожаловал. – Хохотнул Микки Жердь, отколупывая очередной прыщ на физиономии. – Давненько их в наших местах не видел.

- Ты не смотри, что ростом мал, зато, как удал! – Усмехнулся в ответ Косоглазый Торни. – Вона, даже такой старый недомерок, подружку отхватил. А ты, Жердь, всё бобылем ходишь.

Замечание приятеля заставило вспыхнуть лицо Микки, и так ярко расцвеченное россыпью алеющих вулдырей. Тощий мужик сердито вскинул подбородок,

- Тоже мне, достижение – притащить с собой бабу! Небось, сеструха энто его. Страшная, как смертный грех и с бородой до пупа. Вишь, как в плащ закуталась и лицо наружу не кажет. Зуб даю – жуткая гномиха это!

- Ай, Жердь, горазд ты байки сочинять! Гляди, девка его почти на голову выше. И худая. Где ты видал худых гномих?!

Вопрос поставил Микки в тупик, заставив задумчиво запустить пятерню в давно не мытую шевелюру. Впрочем, лицо его тут же исказилось кривой ухмылкой – вдохновлённый бражкой мозг нашёл ответ.

- Счас узнаем! – Живо соскочив с бочонка и едва заметно покачнувшись, Жердь подмигнул приятелю. – Эй, добрый господин, куда торопишься? – Громко проорал он, шустро двинув наперерез привлёкших его внимание путников.

Заметив его стремительное приближение, коротышка с разноцветными волосами вздрогнул, но тут же вернул на лицо выражение благодушного безразличия, обернувшись к ускоряющемуся Микки.

- Ты это мне?

- Тебе, тебе! – Микки слегка запыхался и теперь полыхал пурпуром полностью. – Ты, энто, откуда будешь? Давно не встречал никого из вашего народца! Думал – извели вас уже подчистую…

Пёстроволосый не выразил никакого возмущения этим предположением, лишь добродушно покачав головой,

- Из Марова урочища мы, что за Фархатовыми горами. Гостили с матерью у племянника, что живёт в паре дней пути отсюда. Услышали, что во Вдовий Омут, на праздник Урожая, съезжаются со всей долины. Мать, как узнала про это, так прям загорелась. Помирать, говорит, скоро, так хоть перед смертью на большом празднике побываю. Хоть одним глазком гляну, да имбирными яблоками полакомлюсь напоследок…

- Мать твоя? – В легкой растерянности, Жердь почесал заросший жидкими клочьями подбородок, пялясь на закутанную в тёмно-коричневый плащ стройную фигуру.

- Матушка, ага. – Кивнул гном. – Первый раз она из родного посёлка выбралась. Смущается чужих, старая…

- Да прибудет с тобой благодать Пятиединого, добрый человек! – Неожиданно раздавшийся женский голос звучал слабо и неуверенно. Дребезжащие ноты выдавали, что обладательница голоса совсем не юна, что подтвердил и откинутый с лица капюшон. На Микки взглянули выцветшие серые глаза в окружении паутины частых морщин. Тонкая полоса впавших губ, снова разомкнулась, - Ты, вероятно, местный. Не подскажешь ли, где в вашем поселке лучше остановиться на ночлег?

Разом потеряв задор, Жердь пожал плечами,

- Так, энто… всего один постоялый двор то у нас. Вона, красную крышу видать, – мужик указал на дом на противоположной стороне площади. – Таверну «Пьяный медведь» держит старина Барлабус. Все приезжие у него останавливаются. А больше и негде…