Иван помялся с мгновенье, а после распахнул руки и обнял крепко-крепко, прижав к себе.

– Что стряслось, Алёнушка? Али сон дурной привиделся?

– Угу, – тихо прошептала я, нежась в таких приятных и надёжных объятиях. Хоть и Марьянкой гость незваный оказался, а всё равно сердце испугаться успело.

Краем глаза уловила какое-то движение в окне. Скосила взгляд и заметила мазнувшие по раме чёрные волосы. Вот же ж… если Марьянка увидела – а она точно увидела – наши трепетные объятия с Иваном, хана мне. Как есть изведёт. И проклянёт…

И ведь не скажешь ему о визите его сестрицы названой. Да и в намерения её он не поверит…

Да уж, дилемма.

Съедая себя изнутри всё множившимися проблемами, я не заметила, как объятия изменились. В руках Ивана появилось больше напряжения, а грудь начала вздыматься чаще, выдавая волнение.

Наверное, это меня и отрезвило. Всё же не с любимым обнимаюсь, а с молодцем, которого только вечером впервые увидела. Я положила руку на грудь Ивану, чтобы мягко отстраниться, и с трудом удержала ладонь на горячей коже молодого мужчины. Током прошибло, будто оголённого провода коснулась.

Иван отреагировал сразу же. Едва заметно вздохнув, разжал руки и сделал шаг назад.

– Я… пойду. Спи, Алёнушка. А я…

Неопределённо махнув рукой, он развернулся. Не оборачиваясь, схватил со стола свой меч да в три широких шага оказался за порогом избы, миновав разом и комнату, и сени.

Словно пришибленная, я села на край кровати и без единой мысли уставилась в окно. Спать? Да я после такого точно не засну!

– Алё-о-о-онушка, – вдруг пропищал знакомый голосок. Ну вот и компания подобралась, чтобы скоротать время до рассвета.

– Жар-птица? – на всякий случай уточнила я, и передо мной тут же явилась златокрылая птаха. Живая, невредимая и вполне себе бодро машущая крыльями.

– Да. – Аккуратная головка на тоненькой шейке изящно наклонилась. – Пришло время.

Я устроилась поудобнее и приготовилась слушать. Жар-птица мягко опустилась на матрас возле меня. Роскошный хвост обернулся вокруг нас, объединив в единое целое.

– Последняя я из некогда многочисленного рода, – начала свой рассказ птаха. – Род жар-птиц издревле стоял на страже равновесия миров, не позволяя весам склониться ни в сторону мрака, ни в сторону света. Ибо во всём важна мера, всё должно быть едино в противоположностях.

Я лишь молча кивала, превратившись в студентку-первогодку, слушающую захватывающую лекцию.

– Так длилось на протяжении веков. Почитаемые людьми и уважаемые богами, жар-птицы свободно путешествовали между явью и навью, негласно считаясь посланниками воли богов. Вот только с течением времён люди изменились. Появились вставшие на сторону зла нечестивцы, презревшие древние устои и верования. И с годами их становилось всё больше, а настроения их всё более воинственны. И случилась первая битва, в которой жар-птицы, исполняя волю свыше, встали на защиту древнего мира и равновесия. Славно сражались воины огненные и разгромили войско лихое. Но битва эта породила последующую, вызвав скрытый гнев и злобу уцелевших отступников. Наученные горьким опытом поражения, они затаились, по крупицам собирая новое войско. А к ним присоединились и силы Тьмы, посчитавшие, что чаша весов равновесия склонилась в сторону Света. Открылись порталы межмирья, и пришли маги из иных миров, обладающие силой несметной. Проникая, как отрава, в умы и сердца людей, скрываемое от всех силами Тьмы, разрасталось семя раздора скрытно и тайно, плодя верных приспешников, оставаясь скрытым от хранителей до поры до времени. Смешиваясь с кровью местных, пришлые маги увеличивали свою армию, взращивая боевую мощь для финальной битвы с силами Света.