— Есть немного, — ответила девушка.

Подойдя к дому, они остановились. Фёдор обнял Анну, порывисто вздохнул и шепнул, — Как же я хочу, чтобы ты была полностью моей. Скорее бы уж ты доучилась. А может, ну её эту учёбу. Распишемся и поедем в деревню? А Ань? Плохо мне без тебя.

— Мне тоже Федя без тебя плохо. Но бросать учёбу я не буду. Что я буду делать в деревне? Дояркой работать я не могу, свинаркой тоже.

— Можно нянечкой в садик пойти или воспитателем.

— Так на воспитателя, тоже учиться надо. Потерпи Феденька. Летом я к Зойке приеду, будем часто видеться.

Фёдор вздохнул, прижал к себе девушку и припал к её губам, целуя напористо, жарко, неистово. — Анечка, моя, желанная — шептал он в перерывах между поцелуями.

Аня проворочалась в постели полночи, у девушки несмотря на усталость, никак не получалось заснуть. Лишь под утро она забылась беспокойным сном. Фёдор, поднявшись по привычке рано, будить любимую не стал. С нежностью посмотрел на утомлённое личико, прикрыл её дополнительно одеялом, к утру в доме похолодало. И пошёл на кухню завтракать, да помогать матери по хозяйству.

А Ефросинья Андреевна, этой ночью тоже плохо спала. Мать Фёдора мучила мысль, как отговорить сына жениться на калеке. Она обдумывала её и так, и эдак, выбирая момент, чтобы поговорить с сыном. Накормив парня завтраком, она несмело произнесла — Феденька, ты что всерьёз надумал жениться на Аннушке?

— Да, мама. Как только Аня закончит учиться, мы с ней распишемся.

— Федя, она, конечно, хорошая девушка. Красивая, но она же калека. Ну какая из неё жена? Какая она тебе помощница? Одумайся сын.

— Не надо мама. Перестаньте! Я без неё дышать не могу, жить не могу. Люблю я её, как вы не понимаете? Очень сильно люблю.

— Ну какая любовь, Федя, — простонала мать- Ты просто жизни не знаешь. Жить с калекой, то ещё наказание.

— Жить с чужим для тебя человеком, вот наказание! А Анечка моё счастье.

— Приворожила! Вот как есть приворожила — в сердцах крикнула мать, — Месячными своими, поди тебя опоила, ведьма!

— Прекратите, глупости говорить мама. Ничем она меня не опаивала.

— Не откажешься от неё?

— Не откажусь. Я вас люблю мама, но если вы Аню мне обижать будете, то я перестану к вам ездить.

Мать уронила голову на натруженные руки и заплакала. — Ох, лишенько! Для того ли я тебя, сыночка ростила, чтобы ты горе-горькое с калекой бедовал. Да за что же такое наказание.

Фёдору было жалко мать, но он искренне не понимал, почему она так противится. Ничего страшного в том, что у Ани небольшой горб, он не видел. Зато душа у неё светлая и вся она, словно солнышком пронизанная. Тепло ему, хорошо рядом с ней.

Фёдор накинул на плечи фуфайку, взял в руки топор и сердито хлопнув дверью вышел во двор.

На кухне рыдала мать Фёдора, а в комнате, свернувшись калачиком тихо плакала Аня. Проснувшись, она услышала разговор матери с сыном. И теперь её бедное сердечко изнемогало от боли, за Фёдора, за его маму, за себя, за несчастную свою долю. Её ли в том вина, что вот так вот случилось. Что же ей делать теперь? Самой уйти тихонько в сторону или наплевать на чужое мнение и быть счастливой с Фёдором назло всем? Как поступить? Как же будет правильно?

Ефросинья Андреевна, наплакавшись, шумно высморкалась, умыла лицо холодной водой и решила для себя." Вода камень точит. Федя сказал, что распишутся, когда Анна учиться закончит. Значит, время ещё есть, может, ещё и отговорит сына. Сейчас главное — не оттолкнуть его. А там время покажет."

Она вошла в комнату. Анна застилала постель.

— Проснулась, касатка. Пойдём, я тебя завтраком накормлю. — сказала Ефросинья Андреевна. Ей на самом-то деле было жаль красивую девушку. И, возможно, будь она здорова, лучшей жены для сына она бы и не желала. Но Аня — калека, никуда от этого не денешься и работник из неё никакой. Да ещё и непонятно, сможет ли она дитя выносить да родить. Не о такой доле мечтала мать для сына, одна поднимая двоих детей. Муж-то с фронта пришёл в сорок третьем, весь израненный. Только полгода и успел пожить, дочку вот зачать смогли. А рожала-то она уже без него.