Аарон из глубины медленно всплыл к поверхности моря и осторожно высунулся. Ноздри расширились, питательное желе через носоглотку мягко скатилось в рот. Аарон сладко зажмурился, перекатывая по языку пряную желеобразную капельку. Наконец он позволил ей скатиться в желудок.

Хорошо!

Как же хорошо!

Как же хорошо после долгого путешествия снова оказаться дома!

Аарон расслабился и позволил подводному течению нести его. Солнце еще не взошло, легкое испарение с поверхности питательного желе изменяло рефракцию настолько, что горизонт казался таким близким! Еще чуть-чуть – и его можно коснуться рукой. Днем испарения исчезали, рефракция снова менялась, возвращая все на круги своя.

Аарон сладко потянулся и лениво перевернулся на спину. Наконец можно было свободно расслабиться и отдаться воспоминаниям. Нет, он, конечно, очень любил свой клан. Но все-таки одиночество больше было ему по душе, чем шумное общество сородичей.

Аарон кувыркнулся в воде, сделал несколько сильных, плавных гребков. Любуясь собой, поиграл мускулами рук, груди, наблюдая, как крепкие бугры перекатываются под кожей. Не торопясь, опустился к самому дну, потом также не спеша приблизился к поверхности, но так и не высунулся из воды, отдавшись на волю течения. Пловцом он был отличным, если не сказать, что самым лучшим из всех ему известных кланов.

Крепкое мускулистое тело подчинялось идеально, запаса воздуха хватало еще очень надолго. Можно было еще раз опуститься на дно, коснуться зыбкого ила, да еще и погоняться за стайками разноцветных рыб.

Наконец Аарону это занятие наскучило. Одним мощным движением он вынырнул на поверхность и высунулся по пояс из воды. Питательное желе расступилось, оставляя чистое пространство вокруг Аарона на расстоянии в пару ладоней от тела – оно как будто осознавало, что ему неприятно слегка обжигающее прикосновение микроорганизмов к коже.

Желе представляло собой колонию простейших, которые покрывали всю водную поверхность планеты. Организмы защищали глубинных обитателей от губительного ультрафиолета, а воздух от морских испарений. С каждым восходом солнца часть колонии умирала, превращаясь в зеленоватый туман, который окрашивал планету в необыкновенно чистый и глубокий аквамариновый цвет.

Когда микроорганизмы попадали на язык ронов, то под воздействием слюны и импульсов головного мозга превращались в самую изысканную пищу на свете. Одна порция давала колоссальный заряд энергии, две вызывали эмоциональный всплеск, три – эйфорию. Больше съесть было просто невозможно – равновесие диктовалось тонкой связью подсознания с микроорганизмами. Это было идеальное, практически безотходное топливо для ронов.

Аарон вытянул руку вперед, пошевелил пальцами и прищурился. Вот он, горизонт, – так близко и так далеко. Кажется, стоит протянуть руку – и можно его коснуться. Губы растянулись в улыбке при воспоминании о последнем путешествии. И сладко, и больно!

Аарон опустился в воду и втянул носом еще одну каплю желе. Задумчиво покатал ее на языке. Нет, не то! Издал цокающий звук и выплюнул твердый комочек. Ну почему при воспоминании о последнем путешествии появляется ощущение горечи? Аарон с шумом вздохнул несколько раз и глубоко ушел под воду. Там он опустился к самому дну и расслабил тело, вновь позволяя течению увлечь за собой. Придонной растительности в этом месте не было – Аарон нарочно выбрал это место, чтобы ничто не отвлекало его от мыслей. А подумать было о чем! После этого путешествия обычный душевный покой был нарушен. О причинах этого нарушения Аарон сейчас и размышлял.