Прямо перед глазами, в полуметре, висел круглый голодисплей с мерцающими результатами поверхностной диагностики. Успокаивающие зелёные строки уверяли, что ситуация развивается вполне благополучно: стабильные показатели, регенерация идёт по плану. Сама капсула оволятора внешне выглядела комфортабельной и ультрасовременной, особенно если сознательно игнорировать толстые стальные ленты внешней блокировки, опоясывающие её, как панцирь, и рёбра усиленной прочности, выдававшие её истинное назначение – мобильная тюрьма-лазарет.

Его маленькая, сияющая белым клетка была герметично закрыта, и Гесс мог лишь пассивно наблюдать, как неутомимые инъекторы методично обрабатывают глубокие рваные раны, оставленные клешнями подводных тварей. Бёдра, живот, руки, плечи и особенно щиколотки – всё было жестоко изодрано, искусано. Лицо, к его удивлению, осталось почти целым. Наверное, не успели добраться. На остальное смотреть он пока не рискнул.

Звонко чавкали микропроцессоры трансляторов, передавая данные, белые шарики мобильных диагностеров сыпались вокруг, как золотистая дробь. Со времён приснопамятного приключения с мужем Марии Авериной¹ Гесс ни разу ещё не оказывался настолько разбитым и не лечился в столь… экзотичной системе.

Вспоминая обрывочные, как осколки, детали недавнего происшествия – падение, ледяную воду, щупальца, – он отстранённо раздумывал. Их дерзкий, казавшийся абсолютно немыслимой авантюрой замысел – парадоксальным образом сработал. Гесса взяли живьём, как ценный груз, и поместили на борт. При этом нельзя не признать, что вынужденное купание в грязном колодце, кишащем неизвестными тварями, было не тем опытом, который он хотел бы повторить в обозримом будущем. Или вообще когда-либо.

Тонкий, почти неощутимый импульс биосигнала заставил его на секунду отвлечься от созерцания медицинских манипуляций.

Нэрис. Он всегда узнавал её безошибочно, по особому, тёплому резонансу. Нет, сейчас Гесс был явно не в том состоянии, чтобы ей отвечать. Не женщине, ради безопасности которой он сознательно влез в эту смертельную историю. Безопасность её, их с Маком детей и самого Рика заботила его куда сильнее, чем абстрактная судьба всего человечества или борьба за вселенскую справедливость. Пусть героями будут другие.

Второй импульс: резкий, глубокий, чуть болезненный, не заставил себя ждать. Макар. Во всех своих проявлениях, от яростного гнева до едкой иронии, он оставался неизменно узнаваемым.

– Я в оволяторе, – прикрывая глаза от света, Гесс постарался выровнять прерывистое дыхание, сконцентрировавшись. Изменения в импульсивной активности коры головного мозга, спровоцированные биосвязью, можно будет потом списать на кошмарные сны или побочку регенерантов.

– У нас чисто. Ни хвостов, ни любопытных ушей, – Макар умел быть лаконичным. – Пеленг?

– Ищи автотрон. Думаю, – малый танкер. Готовимся прыгнуть, план в силе. Связь по запросу.

– Принято… Забираю на пеленг.

Биосигнал чуть ослаб и тут же к нему подключился второй. Нэрис впервые ворвалась так смело и без дополнительного приглашения.

– Где выход? – и правильные вопросы задавать она тоже умела.

– Под взлётной площадкой колодец с водой.

– Удачи…

Биосвязь отключилась резко, словно перерезанный провод. Раздался низкий, нарастающий гул, стенки прочного оволятора задрожали, передавая вибрацию корпуса корабля. Гесс мгновенно узнал этот рокочущий, глубокий шум. Подготовка корабля к прыжку выходила в финальную стадию. Запахи озона и горячего металла стали резче. Через прозрачный защитный чехол были видны светящиеся красные цифры обратного отсчёта на потолке и тревожно мигающий сигнал скорого отключения локального гравитатора.