– Товарищ майор, – Палыч в секунду, без предварительных уведомлений включил начальника. – Никаких «сам»! Я запрещаю, это приказ!

– Иди на хер… Все, я пошел…

Я кивнул и развернулся к двери, как будто уже получил его ответ.

– Сам иди… – буркнул начальник и тихо добавил: – Удачи, Максим…

Только я вышел из кабинета, как напоролся на своего подопечного стажера.

– Ты чего здесь трешься, рыжий? – с подозрением уставился я на Сёму.

– Максим Сергеевич, я это… – молодой мял в руках листок. – Я к Пал Палычу, план розыскных мероприятий подписать.

– А-а… Ну иди, планировщик. Только запомни, Сёма, преступникам твой план по барабану, их руками ловить надо, а не бумажкой пугать.

Молодой замялся.

– Ну положено же по приказу составлять…

– Иди уже, – отмахнулся я и быстрым шагом направился к себе.

И стоит, главное, будто на что-то важное решился, а не с бумажками топчется. Или спросить чего хочет, а с языка не идёт. Эх, молодняк зелёный! Не до него сейчас.

Вошел в кабинет, открыл скрипучую дверцу старого насыпного сейфа. Он стоял в углу, под календарем с Ельциным. Мрачный, как гроб, тяжёлый, поседевший от пыли. Похоже, его сюда ещё при Союзе поставили – и с тех пор ни разу не двигали. Я достал из его черного нутра «Макаров». Бережно погладил воронение.

– Ну что, братец, – сказал я вполголоса. – Работка для тебя сегодня. Не подведи.

Щёлкнул флажком предохранителя, привычно сдвинув его вниз большим пальцем. Затем коротким движением дёрнул затвор – патрон ушёл в ствол. Снова поставил на предохранитель. Сунул оружие в наплечную кобуру. Готово.

Я всегда говорил с ним перед делом. Привычка? Суеверие? Скорее, просто как с напарником, который никогда не предаст. У нас в отделе перед важным делом кто-то чуть ли не крестится, кто-то на грудь принимает, а у меня вот – разговор с железом.

А дела в девяностых ведь какие – одно другого веселее. То «каменевские» в очередной раз сцепились с «центровыми» – рынок весь в крови. То фура с маком проходит как гуманитарка, естественно, под прикрытием, а «крыша» – свои, из Управы. То на стройке в подвале троих пришили – тела залиты бетоном. То поймали наркалыгу с обрезом – за два дня он обеспечил три трупа, и всё ради дозы и сраных золотых серёжек.

Такая у оперов работа: день прошёл – уже молодец. Выжил – вообще герой.

Хм… Может, к концу месяца ещё и получку подкинут… За прошлый квартал. Вот бы всю сразу дали.

– Максим Сергеевич! – в кабинет постучался тот самый стажёр, глаза таращит, будто только что от Палыча пистон словил. Рыжие вихры во все стороны. Сам – худой, нескладный, руки, как палки, а поди ж ты – мент.

Твою ж душу мать, кто ж меня с этим горем луковым связал? Кто решил, что я гожусь ему в няньки? Вопрос, ясное дело, риторический. Палыч так решил, конечно. Нет… котелок у моего начальника варит, не спорю, но временами такую сивку-бурку гонит – офигеваешь. Я ж не кабинетная крыса, не штабная канцелярия – я опер. Боец уличный, что называется – с передовой. А они меня в «воспитатели» записали, стажера втюхали и наставником по приказу закрепили. Мол, лучше тебя, Максим Сергеевич, никто молодняк не обучит. О как…

– Сёма, тебя стучаться не учили? – я даже голову не поднял, полез в ящик стола за наручниками.

– Извините, Максим Сергеевич… Я тут случайно услышал… Вы что, Валета идёте брать?!

– Так. Подслушивал? – ткнул я грозным взглядом в парня.

– Нет, что вы! Я просто под дверью стоял, на подпись, приоткрыл, чтобы заглянуть, и там вы про операцию рассказывали.

– Вот что Сёма, любопытной Варваре на базаре, сам знаешь, что оторвали. По самое не балуй. Еще раз – и в народное хозяйство пойдешь.