Чтобы понять, почему так получилось, напомним историю появления 122-мм гаубиц обр. 1909 г. и обр. 1910 г., а также их место среди орудий аналогичного типа в артиллерии различных стран мира. В самом начале XX века военные Российской империи пришли к выводу о необходимости иметь на вооружении достаточно мощные артиллерийские системы, способные эффективно разрушать полевые укрепления навесным огнём и поражать находящуюся в них живую силу противника. Это было подтверждено боевым опытом Русско-японской войны, когда русская армия в полной мере испытала на себе действие 120-мм гаубиц Круппа, закупленных японцами в Германии.

Русские артиллеристы готовят 48-лин гаубицу Круппа обр. 1909 г. к бою – орудие снято с передка, ездовые уводят его в укрытие.

После окончания боевых действий были озвучены тактико-технические требования (ТТТ) на артиллерийскую систему подобного рода и организован конкурс проектов различных отечественных и зарубежных производителей военной продукции. Предпочтение изначально отдали конструкции немецкого концерна «Крупп», которая была принята на вооружение и запущена в валовое производство на мощностях нескольких русских предприятий (самым крупным из них был частный Путиловский завод в Санкт-Петербурге) как 48-линейная полевая гаубица системы Круппа обр. 1909 г. Калибр в 48 линий (121,92 мм, 1 линия = 0,1 дюйма = 2,54 мм) являлся традиционным для отечественных систем, для нового орудия его выбрали как наиболее близкий к «крупповским» 120 мм и как минимально необходимый для эффективного действия по фортификационным сооружениям полевого типа.

Но это не устроило активно боровшуюся за выигрыш конкурса французскую фирму «Шнейдер», которая де-факто была фаворитом у тогдашнего начальника Главного артиллерийского управления (ГАУ) великого князя Сергея Михайловича. В некоторых публикациях утверждается, что принятие на вооружение системы немецкого происхождения произошло из-за его отсутствия в России, но эта версия выглядит недостаточно аргументированной, поскольку его подчинённые должны были бы знать предпочтения шефа и предвидеть все грядущие неприятности из-за такого своеволия. Однако оно легко объяснимо, если за выбравшими гаубицу Круппа и удачный момент для её «продвижения» стояла группа лиц с определёнными финансовыми возможностями и с влиянием при дворе последнего русского императора. Причём действовала она в значительной мере в интересах военно-промышленных и политических кругов Германской империи.

Расчёт 48-лин гаубицы Круппа обр. 1909 г. Русской Императорской армии на огневой позиции. Обратите внимание на штатное холодное оружие артиллеристов (огнестрельное им не полагалось): командир орудия имеет шашку, а остальные номера (нижние чины орудийной обслуги) – бебуты (подвид изогнутого кинжала).

Французские финансово-промышленные лоббисты, отстаивавшие в том числе и шнейдеровские интересы, не остались в долгу. Злые языки обвиняли их во влиянии на вел. кн. Сергея Михайловича даже через его метрессу балерину Матильду Кшесинскую. Так это или не так, выяснить трудно, поскольку недоброжелателей у тогдашнего начальника ГАУ, обвинявших его во всех тяжких грехах, хватало с избытком. Однако после его возвращения к делам на вооружение Русской Императорской армии уже через год была принята 48-лин полевая гаубица системы Шнейдера обр. 1910 г., которую также запустили в валовое производство, но на казённом Обуховском заводе в Санкт-Петербурге, причём ряд её узлов и передки поставлялись по кооперации с других предприятий. Неудивительно, что армейские и околоармейские острословы прозвали орудие «гаубицей системы Кшесинской».