– Его светлость велел мне проследить, чтобы вы оставили здесь все, с чем приехали, а с собой взяли только это, – с сожалением сказал он.

Я позавтракал, принял душ, побрился и с головы до ног оделся во все новое. Завершала туалет черная куртка, которую я наглухо застегнул до самого верха.

Волосы, аккуратно причесанные назад, я сбил вперед, и черные завитки стали падать на лоб.

Вернувшийся за пустым подносом Теренс застал меня возле большого, в полный рост, зеркала. Обычно при его появлении я улыбался, теперь же, медленно повернувшись на каблуках, я встретил его жестким, с прищуром взглядом.

– Боже правый! – в ужасе воскликнул он.

– Отлично, – со смехом сказал я. – Значит, особого доверия я не внушаю?

– Никакого, клянусь этим шкафом.

– Ну, а еще что обо мне можно сказать? На работу вы меня взяли бы?

– Для начала я не пустил бы вас через парадную дверь. В лучшем случае, через черный ход. Прежде чем взять вас, я бы как следует проверил ваши рекомендации. А скорее всего не взял бы вообще, разве что работник требовался бы позарез. Я бы сказал, что вы – человек ненадежный... и немного... даже опасный.

Я расстегнул молнию на куртке, и под ней показались клетчатая рубашка и горчичный джемпер. Вид у меня был слегка расхлябанный.

– Ну, а теперь? – спросил я.

Он задумчиво наклонил голову.

– Да, сейчас я бы вас взял. Сейчас вид у вас вполне обыкновенный. Человек-то вы все равно не очень честный, но справиться с таким можно.

– Спасибо, Теренс. Кажется, это как раз то, что надо. Обыкновенный, но бесчестный. – Я довольно улыбнулся. – Что же, наверное, мне пора.

Я с интересом отметил про себя, что впервые за четыре дня он перестал вставлять в каждую фразу автоматическое «сэр», а когда я подхватил дешевый чемодан, он даже не попытался забрать его у меня, как забрал саквояж при приезде.

У выхода на улицу мы попрощались, я поблагодарил его за помощь и протянул ему пятифунтовую бумажку, одну из тех, что получил от Октобера. Он с улыбкой взял деньги и продолжал смотреть на меня, привыкая к моему новому облику.

Я дружески улыбнулся на прощание.

– До свидания, Теренс.

– До свидания и спасибо... сэр, – сказал он. С легким чувством на душе я пошел прочь.

Следующее подтверждение тому, что мой общественный статус с новой одеждой резко изменился, пришло от водителя такси, которое я остановил тут же на площади. Он не хотел везти меня на вокзал Кингс-Кросс и согласился, лишь когда я показал ему, что денег на проезд у меня хватит. Я сел на дневной поезд до Харрогита и перехватил несколько неодобрительных взглядов сидевшего напротив пожилого чопорного джентльмена с обтрепанными манжетами. «Что же, все идет хорошо, – думал я, глядя сквозь мелкий дождь на проносившиеся за окном осенние пригороды. – Раз люди на меня косятся, значит, вид у меня и вправду подозрительный. Есть чему радоваться», – посмеялся я про себя.

В Харрогите я пересел на пригородный автобус и доехал до небольшой деревушки Слоу, потом спросил дорогу и прошел еще километра три пешком. До поместья Октобера я добрался около шести часов – самое подходящее время для человека, пришедшего наниматься на работу в конюшню.

Они, конечно, уже работали с высунутыми языками. Я спросил старшего конюха, и тот сразу повел меня к Инскипу, совершавшему вечерний обход.

Инскип оглядел меня и поджал губы. Это был вспыльчивый, нестарый еще человек в очках с редкими и светлыми волосами и слабо очерченным ртом.

– Рекомендации? – По контрасту голос у него был резкий и властный.

Я достал из кармана письмо от кузины Октобера из Корнуолла и протянул ему. Он распечатал письмо, прочитал и положил в карман.