Мальстен растерянно застыл.

– Аэлин…

Она резко качнула головой и прошла мимо него, отпихнув со своего пути Даниэля. Тот проследил за ней взглядом, на губах появилась оценивающая улыбка.

– Непростая женщина, – тихо пробормотал он. – Похоже, между вами кошка пробежала.

– Ты что-то хотел? – с трудом подавляя собственное раздражение спросил Мальстен.

– Отчасти твоя охотница уже озвучила то, что я хотел сказать. Мы пришли сюда, чтобы ты учил нас прорываться сквозь красное. Чтобы подготовил к возможному нападению людей Рериха.

Мальстен пожал плечами.

– Насколько я помню, это был ваш план. Я на него не соглашался. К тому же на ком мне, по-твоему, вас тренировать?

Даниэль сдержанно улыбнулся.

– Как насчет нее? Она как раз показательно носит красное. А ты, кажется, не против малость на нее повлиять.

Мальстен шагнул к нему, став угрожающе близко.

– Не впутывай в это Аэлин, – строго произнес он. – Ты не представляешь, через что ей пришлось пройти.

– Так просвети меня.

Несколько мгновений Мальстен внушительно смотрел на Даниэля, а затем качнул головой и стремительно покинул хижину, как это сделала Аэлин меньше минуты назад.

Сельбрун, Крон.

Девятнадцатый день Сойнира, год 1490 с.д.п.

Киллиан Харт занес руку для стука в дверь кабинета Карла Бриггера, но в нерешительности опустил ее. С того дня, как он приехал сюда из Леддера и напросился на учебу с другими молодыми жрецами, глава Культа будто игнорировал сам факт его существования. Он не вызывал его к себе для беседы, не доносил ему новости о малагорской операции, не обсуждал с ним его персональные успехи.

По правде говоря, Киллиан был немного обижен на Бриггера, хотя с трудом признавался в этом даже самому себе. Задумываясь об этом, он толком не понимал, отчего решил, что Бриггер будет выделять его среди прочих. Можно подумать, ему и без того было недостаточно особого отношения – косых взглядов и тайных перешептываний – от лица других молодых жрецов. Они не оставляли без внимания ни одно его движение. Никто не старался сблизиться с ним, но он слышал, как его обсуждают. Молодые жрецы побаивались его, глядя на уродливый шрам на щеке, оставшийся после битвы со спарэгой. Но, казалось, куда больше их пугали ярко-желтые глаза Киллиана, которые изменили цвет после богомерзких экспериментов Ланкарта, превративших его в одним богам известно что. А еще Киллиан чувствовал, что ему завидовали: его приближенность к Бенедикту Колеру многим не давала покоя. Звание ученика великого палача Арреды поставило на нем клеймо, которое – он знал – уже нельзя будет смыть. Если бы это хоть немного компенсировалось особым отношением от главы Культа, Киллиан чувствовал бы какую-то справедливость, а так… он просто казался самому себе изгоем, и его единственной отрадой были усердные тренировки, которые на деле только подкрепляли его образ отшельника.

Киллиан вздохнул и вновь поднял руку, на этот раз постучав.

– Харт, это ты? – донесся до него скрипучий голос Бриггера. – Заходи.

Киллиан отворил дверь и вошел в серый скудно обставленный кабинет практичного старика. Бриггер неизменно сидел за столом, на котором были рассортированы различные бумаги. Киллиан вспомнил, как Бенедикт относится к бумажной работе, и едва удержал презрительный смешок. Того и глядишь, Культ превратится в рассадник бюрократии.

– Проходи, не стой в дверях. – Старик оторвался от бумаг и нетерпеливо указал на стул, стоявший прямо напротив его рабочего места. У стены стоял другой стул. Киллиан вспомнил, что в тот день, когда приходил сюда вместе с Бенедиктом, занимал именно его. Казалось бы, прошло так мало времени! А по ощущениям, миновала целая жизнь.