Несмотря на внешнюю браваду, тело Бэстифара было непривычно к боли, поэтому через несколько шагов он тяжело оперся на дерево, оставил на нем тканевую повязку и с видом поверженного зашагал обратно. Боль отступила почти сразу, и телу становилось тем легче, чем ближе он подбирался к деревне.

У хижины его встретила Мелита.

– Где ты был? – взволнованно спросила она.

– Гулял, – беззаботно сообщил Бэстифар.

– Судя по всему, далековато от дома.

– Меня угнетают однообразные пейзажи.

Мелита скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него. Несмотря на явную симпатию, которую она испытывала к Бэстифару, от нее не веяло теплотой. В ее плавных жестах и неслышных шагах сквозил замогильный холод.

– Послушай, что бы ты ни задумал, у тебя не получится сбежать, – сказала она. – Магию Ланкарта не перебьешь упрямством. Ты не сможешь уйти. Ваша связь тебе не позволит.

Бэстифар осклабился и заправил выбившуюся прядь длинных каштановых волос Мелите за ухо.

– Не переживай за меня так, золотце.

Когда он убирал руку, Мелита успела поймать его за пальцы и крепко стиснуть их в своей миниатюрной ладони.

– Я не столько переживаю, сколько хочу предостеречь тебя от глупостей.

– Знаешь, я во многом предпочитаю убеждаться на собственном опыте. Но за заботу спасибо.

Он попытался высвободить руку из хватки Мелиты, но она лишь ухватила его крепче.

– Ты ничего не добьешься. Только разозлишь Ланкарта. Здесь это худшее, что ты можешь сделать, как ты не поймешь? – Она страдальчески сморщилась, будто поведение своевольного аркала причиняло ей боль. – Не ссорься с ним, Бэстифар. Хотя бы не усугубляй положение.

Все же высвободившись из ее хватки, Бэстифар приблизился к ней и склонился к ее уху.

– Если я буду прилежным мальчиком, мне будет слишком скучно здесь жить.

На следующий день Бэстифар предпринял вторую попытку углубиться в лес, следуя по оставленным тканевым меткам. Приблизившись к последней, он снова ощутил боль и головокружение, но на этот раз упрямо шагнул дальше. На третьем шаге он согнулся пополам от ощущения, что у него вот-вот лопнут все внутренности, на пятом повалился на землю и закричал. Его крик согнал с ветки одинокую птицу.

Птица? Здесь? Значит, вот, куда простирается граница магии? – подумалось ему, несмотря на испытываемые муки.

Он стискивал зубы, рычал, как раненый зверь, и полз вперед, желая разорвать те путы, что связывали его с колдуном. Ухватившись за камень со снежной верхушкой, Бэстифар попытался подтянуть агонизирующее тело дальше, и его вопль пронзил тишину леса. Тело неохотно продвинулось вперед, что-то внутри него будто лопнуло, и Бэстифар с победной мыслью «наконец-то!» провалился в темноту.

Сквозь тьму прорвалось зеленое свечение, и Бэстифар потянулся за ним инстинктивно, ухватившись за что-то знакомое. Он не знал, сколько блуждал во мраке и толком не помнил, как туда попал.

Открыв глаза, он обнаружил себя на уже знакомом ему столе в хижине Ланкарта. Воспоминания сразу прояснились: и последние попытки ползти посреди леса, и боль, и птица на ветке…

На то, чтобы снова вспомнить, как дышать и двигаться, времени не потребовалось. Оглядевшись, Бэстифар наткнулся взглядом на некроманта и его жену. Последняя держалась напряженно, выглядывая из-за плеча супруга, и прижимала руки ко рту, словно боясь закричать. Глаза Ланкарта смотрели неодобрительно: похоже, колдун едва сдерживался, чтобы не начать неистовствовать.

Бэстифар растянул губы в широкой улыбке и сладко потянулся, впуская в себя боль только что свершившегося воскрешения. Он узнал ее и понял, что умер там, в лесу. Разорвал связь и ускользнул на теневую сторону мира. А колдун решил воскресить его заново.