– Друзья мои, давайте начинать? – опять вмешался Виноградов и посмотрел на часы: – А то мы так до вечера отсюда не уйдем.

По его предложению оперативник занял место на диване и передвинул к себе табуретку.

– Удобно записывать?

– Попробуем…

– Я могу ее протереть, – предложил хозяин.

– Нет, не надо. Все нормально.

Сам Владимир Александрович занял единственный в помещении стул, а Шарманский присел на какую-то помятую картонную коробку возле выхода.

Стало тесно, но все разместились.

– Паспорт есть у вас? Дайте, пожалуйста.

Прежде чем сунуть руку во внутренний карман, путешественник покосился на Виноградова. И только после того, как представитель Союза писателей едва заметно кивнул головой, достал свой общегражданский заграничный паспорт.

Оперативник достал из папки заранее распечатанный бланк и устроился поудобнее, чтобы записывать необходимые данные.

– Дата, год и место рождения… не судим… Вы по какому адресу зарегистрированы?

Шарманский опять покосился на Виноградова и почти без запинки назвал деревню в одном из районов Новгородской области. Ничего удивительного в этом не было, поэтому оперативный уполномоченный только уточнил:

– А здесь, в Питере, где проживаете?

– Да вот здесь, собственно, и проживаю, – Шарманский обвел взглядом крохотную каморку. – Нашел себе работу и пристанище – разумеется, временно!

– Прямо на складе?

– Нет, ну, раньше-то у меня была своя квартира, в старом фонде, на Малой Конюшенной, но так сложились жизненные обстоятельства, что…

– Анатолий! – опять посмотрел на часы Виноградов.

– А что такого? Можете мне поверить – все, что по-настоящему необходимо человеку для жизни, помещается в один рюкзак. Да еще места много останется! Вот я, молодой человек, вам историю расскажу, как во время лесного пожара в Австралии…

– Все, простите… – довольно резко оборвал писателя оперативник. В другой раз и при других обстоятельствах он, наверное, с интересом послушал бы Шарманского, однако сейчас у него не было для этого ни времени, ни желания. Поэтому Денис обернулся к Владимиру Александровичу:

– Что, все-таки будем записывать?

– Значит, так…

Если коротко, суть объяснений от имени сторожа сводилась к следующему.

Помещение склада было арендовано приблизительно полтора или два года назад для хранения книг петербургских писателей, издаваемых за государственный счет. Доставлялись книги прямо из типографии по мере их изготовления, и происходило это обычно один-два раза в месяц. В обязанности Шарманского входило расписываться в таком случае на товарно-транспортных накладных, а все копии передавать потом в Дом писателя, для отчета.

– Анатолий, а по сколько обычно привозили книг? – уточнил Виноградов, скорее не для себя, а для оперативника. – За один раз?

– Ну, по-разному… – задумался Шарманский. – Иногда десять пачек какого-то автора. А иногда даже пачек сто или больше – это если писатель особо заслуженный. Ну, вот как, например, наш председатель Союза, господин Протопопов. Или, скажем, его заместители…

– Анатолий! – Владимир Александрович укоризненно покачал головой.

– Пардон, – отчего-то смутился Шарманский.

– А в одной пачке – это сколько экземпляров? – прекратил записывать оперативник.

– Тоже по-разному. Двадцать, тридцать, бывает четырнадцать… в зависимости от формата и толщины. Или от переплета…

– А когда вывозили книги, у вас оставался какой-нибудь документ?

– При мне такого не было, чтобы вывозили.

– Так что, со склада ничего не отгружалось в магазины? – удивился Денис. – Или куда там еще обычно отправляют книги?

– Нет. В торговые сети книг не отправляли никогда, – отрицательно покачал головой Анатолий Шарманский. – Приходили, бывало, писатели. Забирали понемногу – кому на презентацию, кому на подарки друзьям, кому просто так… не знаю даже для чего.