Алыми лапами он раскрошил призванное суккубкой воинство и двинулся к Тристану, шумно втягивая широкими ноздрями воздух, принюхиваясь к аромату человеческой плоти.

Тристан не стал комментировать появление этого слуги Ада. Кончик его меча, чуть поднятого вверх, подрагивал, словно ожидая нападения.

— Убей же его! — проорала суккубка, корчась на полу. — Убей!

Алый демон взревел и бросился вперед, и навстречу ему бесстрашно рванул черный старый клинок.

Белые крылья распростерлись в благословении, слепящий свет окатил комнату, словно взрывная волна, и все было кончено в один миг.

Когда белый слепящий свет рассеялся, охающая и стенающая суккубка увидела своего верного слугу-демона мертвым. Он лежал на боку, глаза его стремительно гасли, а из груди все еще рвался рык, но уже слабо, как отдаленное эхо.

Черная кровь лилась рекой. Эсток инквизитора безошибочно ударил чудовище в сердце, и демон умер в броске, не успев сомкнуть свои когтистые лапы на спине Тристана.

— Теперь ты, — Тристан вытер лезвие платком, брезгливо стирая нечистую кровь. Он ступил ближе к суккубке, весьма неуважительно наступив каблуком на ее свободную кисть, и ведьма заголосила. Ее жуткие пальцы под ногой Тристана заскребли пол, и он прижал сильнее, чтоб она не могла и мизинцем двинуть.

— Больно, больно! — выла она.

— Врешь, не больно, — безжалостно ответил он. — Вот это больно.

Безжалостно размахнувшись, он всадил меч в позвоночник старой ведьмы, между лопаток, и та завыла не своим голосом. Ее глаза налились кровью и казалось, вот-вот выкатятся из орбит, а руки неожиданно обмякли и перестали скрести пол.

— Извини, но с твоими руками надо было что-то делать, — доверительно произнес инквизитор. – А то лезущие из преисподней демоны немного отвлекают от темы беседы.

— Ублюдок!..

— Королевский ублюдок, — поправил ее Тристан. — Это не новость. Об этом все знают. Итак, дорогая, нам надо поговорить. Ты сама виновата в том, что наш разговор проходит в таких неудобных для тебя условиях. Могла бы не пытаться меня обмануть.

Суккуб злобно пыхтела. Стараясь пошевелиться, она тревожила рану и принималась громко кричать, что сильно смахивало на спектакль. Кажется, суккубы даже страдают напоказ.

— Я заберу, — деловито продолжил Тристан, вырвав свой нож из пробитой кисти ведьмы. — Он мне еще пригодится. Да не ори ты так; сдается мне, кто-то уже угощал тебя таким ударом, иначе отчего б твои ноги не работали…

— Мучитель, — выдохнула суккубка. Слезы и пот струились по ее искаженному лицу. — Твоя душа чернее душ грешников!

— Пусть даже и так, — согласился хладнокровно Тристан. — Итак, красотка: четыре убийства. Четыре! В разных частях города, никак, казалось бы, не связанные между собой, если б не одно «но»: все убитые альбиносы. Не говори мне сейчас, что я слишком мнителен. Охота идет за мной, не так ли?

Суккубка, извиваясь, как жирная полураздавленная гусеница, промолчала, и Тристан неодобрительно поцокал языком.

— А потом такие, как ты, обвиняют меня в жестокости, — произнес он, нарочито обиженно. — Убиваете молодых людей, ни в чем неповинных и доверчивых, не желаете каяться в грехах и жалуетесь, что я с вами излишне строг.

— Строг?! — вскричала суккуб. — Да ты проклятый садист!

— Спорно, — возразил Тристан и полез во внутренний карман своего пальто. — Знаешь, что у меня есть?

Суккуб даже дышать перестала, когда белоснежная рука Тристана извлекла крохотный прозрачный флакон с плотно притертой крышкой.

— Слезы Ангелов?! — вскричала суккуб в ужасе. Тристан кивнул:

— Всю ночь сам плакал, — с самым серьезным видом подтвердил он. — Итак, одна капля — и растворится твоя рука. Вторая капля — и плечо облезет до костей. Продолжать? Или ты будешь посговорчивее? Нет, пожалуй. Для того, чтоб диалог между нами был доверительнее, надо дать тебе попробовать этого зелья.