Тристан только и успел, что оглянуться.

Густав в одном прыжке достиг брыкающегося паука и оседлавшего его Тристана и злобно впился зубами в огромное жало, которое коварный паук нацеливал в спину Тристану, задирая выше и выше свою порядком помятую задницу.

— О, так у нас тут еще и дама, — со смешком произнес Тристан, справившись, наконец, с Ткачом. — Тогда понятно, откуда такое почтение к неизвестной. Женская солидарность. А самки-Ткачи всегда славились мужененавистничеством. Что вы обычно делаете с мужчинами, убитыми исподтишка?

— Они едят их, ваша милость, — угодливо прорычал Густав, придавив лапами жало к земле.

— О, так наша подружка, — Тристан встряхнул обмякшего Ткача, — вероятно, еще и в положении и ждет много, много таких же волосатых и уродливых, отличных и крепких паучат, как она сама! Это объясняет ее агрессию. Иного объяснения тому, что она кинулась в драку, я не вижу. Так что будем к ней внимательны и нежны. Густав, твоя помощь неоценима. Как славно, что амулет при тебе! Если б не ты, она пробила бы мне дыру в спине, выворотив пару позвонков. Но твоя одежда…

— Он всегда при мне, ваша милость. Ничего, ваша милость. Не в первый раз.

Зубы у Густава были словно алмазные — резали абсолютно все. И ими, совершенно не стесняясь и не раздумывая, Густав отгрыз вопящему Ткачу иглу-яйцеклад, калеча паука безжалостно и бесповоротно.

Покончив с этим, он выплюнул осколки разгрызенной иглы и обошел содрогающегося в конвульсиях паука, крадучись, как хитрый и осторожный лесной зверь.

Со стороны казалось что вместе с одеждой Густав утратил все человеческие качества — сострадание, жалость, — а его волчьи желтые глаза светятся хищным недобрым любопытством.

Скаля зубы, сдержанно рыча, Густав приблизился к Ткачу, заглянул в паучьи глаза, словно любопытствуя, а достаточно ли боли причинил. Но это была лишь видимость. Мучающийся паук глянул в волчьи глаза и затих, перестал сопротивляться.

— Рассказывай, чудовище, — вкрадчивым и прекрасным, как мечта, голосом велел Густав, гипнотизируя паучиху все сильнее и сильнее. — Кто послал тебя? Зачем послал? Куда нас приглашают? Адрес поточнее дайте! Зачем этой даме нужен господин Тристан? А мы уж решим, идти ли нам в гости. И какие подарки припасти для вашей хозяйки.

***

Паучиха затихла, перестала биться. Лицо ее стало спокойным, почти безжизненным.

— Поговорить, — пробасила она неживым голосом. — Всего лишь поговорить.

— О чем может говорить господин инквизитор и… кстати, как зовут твою госпожу?

— Черная Герцогиня. Госпожа темного мира.

Тристан присвистнул, удерживая Ткача так, чтоб паучиха неотрывно смотрела в глаза оборотня.

— Как быстро решает вопросы эта госпожа, — удивился он. — Это тот мошенник нажаловался, которого я вчера?..

— Не знаю, — пробубнила паучиха. — Мне велено было доставить инквизитора на встречу, и это все, что я знаю.

— Так зачем же ты в драку полезла, глупое ты членистоногое, — ругнулся Тристан.

— Голод, — доверительно сообщила паучиха. — А еще ты воняешь самцом, мерзкое животное. Ненавижу самцов. Они хороши только под соусом из собственной крови.

— Прелестного парламентера послала твоя хозяйка, — неодобрительно рыкнул Густав. — Ваша милость, кажется, эта дама относится к вам неподобающе непочтительно.

— Никого другого не было под рукой, — возразила паучиха. — А я обещала держаться… не нападать… и если б не ты, поганый кобель, я бы утерпела!

Ее голос сорвался на скрежещущий крик, и из автомобиля, как по команде, вдруг посыпались мелкие, ужасно уродливые и ужасно юркие создания.