А я уже находилось в таком отчаянии, что в данный момент мне было плевать, есть ли у меня одежда, документы, деньги… Главное уйти и спасти своего малыша.

Я ещё верила в то, что папа со мной свяжется.

- Д-да! – бросила взволновано, хватая собранную сумку, а затем забирая из кроватки Дамира.

Женщина окинула меня быстрым взглядом, на некоторое время, задержав его на моих ногах. Я была обута в простые резиновые шлепки… В то, в чём была дома и в чём забрала меня скорая. Когда Стас разбил мне голову, был вечер. Мы уже собирались спать, поэтому на мне не было нормальной одежды.

- На улице прохладно, - подметила горничная.

- У меня больше ничего нет, - бросила огорчённо.

- Ладно, что-то придумаем. Возьму какую-то одежду из ящика медсестер…, - размышляет она в голос, снова оглядываясь по сторонам. – Пойдем! – торопит, схватив меня за руку и потянув за собой.

Мы проходим всего несколько метров, а затем она заводит меня в подсобку. В центре подсобки, находился огромный, пластиковый контейнер с крышкой и на колесиках для грязного белья.

- Дальше идти в открытую рискованно. Многие уже не спят, поэтому… Есть только один вариант выйти из больницы незамеченными, - говорит она, бросив быстрый взгляд на контейнер. – Залазь внутрь!

- В контейнер? – повторяю растерянно.

- Если хочешь выйти из больницы, то да, - отвечает женщина. – Только давай быстрее думай, сюда в любой момент могут войти. Я не единственная уборщица в больнице, - добавляет она, выглядывая в коридор сквозь приоткрытую дверь.

- А… А Дамир? – спрашиваю. Мне-то плевать, как я покину эту больницу, а вот мой малыш… Сможет ли он спокойно спать, когда нас начнет трясти в контейнере.

- Придется лезть с ним, - сочувственно говорит она, с нежностью посмотрев на моего малыша. – Но это не великая жертва за свободу… Нам главное к лифту доехать, а дальше всё будет уже хорошо, - добавляет она, успокаивая меня.

Деваться некуда, поэтому соглашаюсь на всё.

Женщина открывает контейнер. На дне находится одна подушка, для смягчения тряски, на неё я и сажусь, прижимая к груди малыша. Сумку с вещами уборщица вешает себе на плечё.

- Я не буду плотно закрывать крышку, чтобы поступал воздух и чтобы ты могла слышать то, что происходит вокруг. Постарайся, чтобы малыш не проснулся и не заплакал, - просит она, кивнув на кроху в моих руках.

- Хорошо, - отвечаю, приготовив соску.

- Я буду очень осторожной, не волнуйся, - обещает она. И я ей верю. Она единственный человек в моей жизни, кто рискнул ради нас своим благополучием и местом работы. Не каждый сможет поступить так, без выгоды для себя и без какой-нибудь оплаты.

Женщина прикрывает крышку и выкатывает нас из подсобки. Нас знатно трясет, но я стараюсь смягчить тряску для Дамира, удерживая его в слегка вытянутых руках. Он буквально сразу начинает неспокойно крутиться, но к счастью не просыпается и не плачет.

И вот, мы проезжаем коридор, оказываемся в лифте и спускаемся вниз. Дальше женщина катит нас к чёрному выходу, и спустя некоторое время мы оказываемся на заднем дворе больницы.

Всё это время я сижу в контейнере, с замиранием сердца… Мне было очень страшно и волнительно.

А когда мы оказываемся в безопасности, подальше от людских глаз, всё моё напряжение разом выходит из меня, сквозь слёзы и дрожь в теле.

- Можете вылезать… Операция прошла успешно, - говорит женщина, открывая крышку. Она забирает из моих рук малыша, а затем придерживает меня под руку, пока я вылезаю из контейнера.

Я покидаю своё укрытие и сразу обнимаю женщину за шею не сдерживая слёз.