Я хлопнула дверью, как крышкой гроба, развернулась, прижалась спиной, проверила на ощупь нижний замок, который пытались вскрыть, ощутила, что личинка стала болтаться. И поэтому нервно и судорожно я закрыла остальные замки.

Предатель самый настоящий предатель.

Надо же какой царь нашёлся, Юра-султан, блин. Сегодня одна женщина, завтра другая, послезавтра третья. Радоваться надо, что он ещё весь город не оприходовал!

Радуюсь.

Радость из меня вон льётся сейчас через край, достигла берегов.

Я стояла, вытирала щеки. Благодарила, что Василиса спит, и никто не видит, насколько я беспомощна и жалка сейчас.

Слезы текли, я не могла их успокоить.

Дошла до дивана, упала на него, прижимая ноги к груди.

У меня было все для того, чтобы в целом уйти нормально из брака, только не было достойного мужа, оказался какой-то мелочный засранец. А я была без работы и сейчас судорожно и отчаянно пыталась её найти, а первые полгода у меня даже не было возможности с этим как-то справиться, потому что Василису не брали ни в какой садик, мы же не вставали на очередь. Пришли прошлым июлем, пытались как-то пробиться. Хотела, договориться с директором, но не вышло, поэтому полгода металась, пыталась найти удалёнку, хотела попробовать репетиторство по математике для дошколят. Но все сворачивалось на этапах того, что как только у меня начиналась лекция, Василиса отчаянно во мне нуждалась. Работать с ребёнком, на тот момент четырехлетним, было невозможно.

Я забыла, как это, когда в молодости умудрялась домашку проверять и Антона смотреть.

И сейчас, когда мы наконец-таки определились с садиком, когда нам дали бюджетное место, я могла бы сказать, что все должно устаканиться, но ни черта не устаканилось, потому что уже два месяца я ходила по собеседованиям.

Я была слишком взрослой, и в моей профессии это казалось бы хорошо, но только вот наличие пятилетнего ребёнка делало меня жутко неудобной. Я ведь буду ходить на больничные. В первой школе мне это сказали прямым текстом и отказали. Я реально первое время жила с того, что у меня оставалось на картах. Не только на моей, но на карте Василисы, куда я периодически за время её жизни скидывала деньги, что-то по мелочи, где-то на игрушки, где-то на что-то, потому что у нас уже с трех лет была политика такая, что мы не дарим ничего просто так. И это, наверное, меня спасало.

А ещё меня спасала дочь, которая, услышав, что говорит отец, поджала губы и покачала головой.

— Не бойся. Не бойся, я знаю, что у тебя нет никакого опыта, ничего, но ты, если что, можешь выйти админом ко мне. И вообще, не бойся, за деньги не беспокойся. Мы с Тимофеем не останемся в стороне…

И она действительно не оставалась в стороне, но я денег никогда не брала, потому что это низко, грязно и неправильно, это мать должна помогать своим детям, но не наоборот.

Я не знала, как в этом состоянии дожила до утра.

В десять у меня было собеседование, а к восьми надо было отводить Васю в садик.

С трудом подняв дочь, которая была безумно вялой и без интереса рассматривала вещи, которые я выложила на кровать, мне вдруг почудилось, что лучше бы я сегодня вообще никуда не выбиралась.

Но все же мы вышли из квартиры, спустились к уличной парковке и меня пробрал холодный пот.

Мою машину цеплял эвакуатор.

Я дёрнулась к мужчине, взмахнула руками, пытаясь что-то объяснить, но в этот момент со стороны беседки, которая была возле детской площадки, стал приближаться Юра.

— Слушай, я ведь забыл, по брачному договору все, что твоё остаётся — твоё, а машина оформлена на меня, прикинь?