14. Глава 14

Юра. Чуть меньше года назад.

— Ты не могла бы рубашки мои вешать, а твою мать, не складывать? Я как в этом должен на работу идти?

Я стоял после душа в одном полотенце, в гардеробной одной из своих квартир.

Дарина иногда оставалась у меня и как-то так, невзначай решила, что будет заведовать бытом.

— Ну, котик, ну какая разница?— влажными коровьими глазами посмотрела на меня Дарина.

— Твою мать, большая разница, — протянул я, потряхивая рубашкой у неё перед носом, — ты видишь заломы? Я как в этом должен ходить? У меня рубашка как из жопы.

Дарина скусила недовольную гримасу и хлопнула глазами.

— Ну не ругайся, не ругайся, пожалуйста, я же знаю, что тебе на самом деле наплевать на эти рубашки, ты просто злишься…

— На что? На что, кроме рубашек, я сейчас могу злиться?

— Ну, не знаю. Ну, может быть, тебе было не очень хорошо…

— Ночью мне было нормально, — выдал я с пренебрежением и поджал губы, тонкие пальцы обхватили мое запястье, Дарина потянулась, обняла меня, погладила ладошками по животу и спустилась к полотенцу.

— Не сейчас, я опаздываю.

— Куда?

— На работу, твою мать. Куда? Куда я ещё могу опаздывать? — Спросил я, раздражаясь.

Все в ней было идеально. Вроде как адекватная, все понимала с полуслова, но вот эти моменты, когда у меня был нарушен какой-то уклад, меня просто сводили с ума.

Я в такие моменты безумно скучал по Мире, да, несмотря на все её вот эти высокомерные замашки, вот на это слегка вредное поведение, я все равно скучал по Мире. Она умудрялась знать меня наперёд. Я ещё не успел подумать о том, что мне нужно, но она уже знала, что я именно это попрошу. И в такие секунды я считал, что продешевил.

Действительно, наверное, прав был Захаров, надо было заткнуться в тряпочку и молчать, но…

Но не все складывается так, как нам это необходимо.

И вообще, я ушёл и вернулся, она бы могла, знаете ли, тоже немного гордыню свою поумерить, язык прикусить.

Нет!

Я вернуться не успел она побежала заявление подавать на развод. Это нормальное поведение после двадцати семи лет в браке?

При первом щелчке какой-то проблемы, она собралась и побежала, побежала, только пятки сверкали. И ладно бы она ещё как-то мне это преподнесла с той долей логики, которая у неё была. Нет, она же просто:

— Ты для меня умер и все…

А я жив, я жив, ходил, психовал.

И вообще вот все, что происходит, это исключительно вина Миры. Если бы она была посговорчивее, ничего бы этого не было.

Вечером встретился на ужине с Захаровым.

Он сидел, буравил меня своим недовольным взглядом.

— Юр... Ну вот, хорошо, вот, соглашение есть, а дальше ты как планируешь вести себя с женой?

— Как-нибудь, — окрысился я.

— Я, конечно, все понимаю, что ты как-нибудь собираешься вести себя с женой, но давай я тебе скажу чисто по-дружески, не как твой юрист и не как человек, который будет преследовать и защищать твои интересы. Если ты, уходя, рассчитывал на то, что вернёшься, не надо было говно колыхать, ты мог просто, ну, разругаться и уйти, не говоря о причинах своей проблемы, скажем так. Но нет, ты ушёл, ты все сказал Мире, и сейчас за свой косяк ты пытаешься её ещё и прогнуть.

— Она моя жена. То, что она носилась со своими документами на развод, ещё ничего не означает, прежде чем уходить от меня, она должна была взвесить все за и против. Мира не подумала, что в принципе не удивительно, потому что думал всю жизнь за неё я. Так что не надо здесь сидеть и рассказывать о том, как я поступил неправильно.

— Да я не говорю о том, что ты поступил неправильно. Я говорю о том, что ты поступаешь неправильно.