Чего вдруг принеслась?

− Олечка, привет! – вскакивает с дивана Катюшка, отбрасывая журнал про будущее материнство.

Еще одна, зацикленная на детишках, которых родить не может.

− Привет−привет… чего ты здесь? – не до сестринских встреч мне сейчас.

− Да я в клинике была, на приеме… здесь, недалеко. Оль, случилось чего? У тебя вид, расстроенный…

Ангелок мой, вечно все преуменьшает, если негативное. А позитивное до небес раздувает. Всех жалеет и оправдывает. Кто бы ее пожалел.

− Я не расстроенная. Я в ярости! – падаю в свое любимое кресло.

Снимаю туфли и отшвыриваю их ногой, нащупываю тапочки, мягкие и уютные. Старею, видимо, не могу уже гарцать на каблуках весь день.

− Ох… кайф, − блаженно закрываю глаза, прихлебывая ледяную воду прямо из бутылки. – С лимончиком, как я люблю.

− Да что случилось? – не выдерживает сестренка, волнуясь, сидит на краю стула и смотрит на меня неотрывно.

− Я подала на развод.

− Как?! Что случилось?

− С утра звонок из органов опеки, что мы с мужем должны прийти на прием. Мы пришли. И что же я узнаю? – в горле пересохло, делаю несколько глотков минералки.

− Ну, что? – елозит в нетерпении Катя, а мне интересно, как она будет оправдывать моего мужа.

− Что у моего мужа имеется двухлетний сын. А его мать, моя дражайшая подруженька. А что, мы далеко не ходим, берем тех, кто ближе к семье! Зойка мне как сестра была! Черт!

Снова завожусь, хочется разбить что−нибудь, но каждая вещь в этом кабинете дорога мне, сама все покупала. Вымещаю ярость на бумаге, мну листки старых договоров, лежавших в нижнем ящике стола.

− Не может быть… Стас не такой, он любит тебя, − начинает тараторить наша святоша, которая не верит, что люди могут изменять, или предавать. – Олечка, не надо разводиться, надо поговорить с мужем…

− Конечно, поговорим. Когда он будет под балконом свои вещи ловить, − усмехаюсь, представляя картину.

− Нет, нельзя, ведь соседи увидят… зачем сор из избы… поговорите спокойно, выясните все между собой.

− Да я мечтаю, чтобы не только соседи, а весь район услышал наши разборки, − смеюсь, но увидев растерянное лицо сестры, тут же замолкаю. – Шучу я, расслабься. Ну, может с лестницы спущу. Без шума и пыли.

Сестра срывается со стула и обнимает меня. Думает, что так успокоит. Жаль мне ее, верит всем. А совсем недавно я и ее муженька видела с женщиной. Была на переговорах в ресторане, и он там обедал с брюнеткой. Рученьки ей напоследок целовал, а потом меня увидел и сбежал. А потом позвонил, сбивчиво объяснил, что это был партнер и его жене знать об ужине необязательно.

Я не рассказала сестре о неожиданной встрече только по одной причине – она все надеется зачать, ходит на дорогостоящие процедуры. Боюсь, что если узнает об измене мужа, то бросит все, и не стать ей тогда матерью. Все ее лечение прахом пойдет, пока выберется из депрессии.

А я не хочу быть в этом виноватой. Я от всей души желаю, чтобы сестренка стала счастливой матерью. Но мужа ее уже не уважаю. А теперь и мой Стас пополнил ряды предателей. И это ужасно больно.

Но мне некогда раскисать. Хочу открыть еще одно заведение, на сей раз это будет не кафе, а кофейня. Здание уже присмотрела, аренду завтра оплачу, остались юридические заморочки.

− Черт! – вспоминаю, что я теперь без юриста осталась. – Кать, не знаешь, случайно хорошего юриста? Исаев теперь владелец собственной адвокатской конторы, видимо давно решил, что наш семейный бизнес ему поперек горла… засранец!

− Я у Степы спрошу, может посоветует кого… ты не руби так сразу, может Стас не собирался бросать ваш бизнес, он же может совмещать его со своей карьерой, − рассуждает сестра, забыв об одном.