На палубе послышался какой-то шум и матросская брань. Уолтерс с Гриффитсом обернулись и увидели, что несколько матросов затеяли драку.
– Не знаю, почему она назвала их помойными котами? – пожал плечами Уолтерс. – Нормальные ребята. Каррамба, какого дьявола мы вообще согласились тащить баб в это плавание!
– Ты разве не помнишь? Оскар хотел замаскировать нашу вылазку под увеселительную прогулку.
– Всё это увеселение шито белыми нитками. Последняя крыса на корабле знает, для какой цели наши крюйт-камеры под завязку набиты порохом. И, разорви меня акула, эти крысы наверняка успели растрезвонить об этом в кабаках Кейптауна своим портовым собратьям ещё до нашего отплытия…
– Надо бы их разнять, – Гриффитс кивнул в сторону дерущихся матросов. – А то дело дойдёт до поножовщины.
– Стосковались парни без дела.
И, обратившись к матросам, Джеймс Уолтерс крикнул:
– А ну прекратить! Что не поделили?!
Уолтерс отправился разнимать дерущихся, а Гриффитс снова припал к окуляру подзорной трубы. В это время вахтенный на рынде отбил две склянки. Гарри Мэтью с капитанского мостика отдал необходимые команды матросам, фрегат сделал манёвр и повернул вправо, на северо-запад.
Капитан первым увидал показавшийся на горизонте флаг над мачтой корабля. Но ему не захотелось лишать радости одного из матросов, которому суждено было вслед за ним разглядеть этот клотик со стягом. Через пару минут послышался возглас марсового:
– Судно с правого борта!
Не поднимая флагов, «Кассиопея», подправив курс, полным ходом помчалась наперерез своей жертве.
Глава 3
Все члены экипажа, в том числе пушкари, стрелки и свободные от вахты матросы, высыпали на палубу, некоторые забирались на ванты, из-под руки вглядывались вдаль. Корабль гудел, словно растревоженный улей. На гомон голосов вышел и Оскар Холлис. По курсу впереди, у самого горизонта, можно было уже невооружённым глазом разглядеть паруса.
– Богатый купец, – вглядываясь в подзорную трубу, выразил надежду Мэтью.
– Они плывут на восток или на запад? – спросил Холлис, у него не было при себе подзорной трубы, а неважное зрение не позволяло ему разглядеть, в каком направлении движется неизвестное судно.
– На запад, – ответил Мэтью. – Это трёхмачтовый испанский галеон…
– Сдаётся мне, что эта посудина гружена одними неграми, – предположил Гриффитс. – Везут «чёрное дерево» продавать в Новый Свет.
– Очень может быть… – задумчиво произнёс Холлис.
Неясная тревога зародилась в его душе. Сомнения посеял разговор в кают-компании, во время которого дамы усиленно отговаривали его от нападения на корабли. Сейчас ему в глубине души хотелось, чтобы «Кассиопея» не догнала этот испанский галеон. Ещё мгновение, и лорд Холлис был бы готов отдать приказ прекратить преследование. Но, взглянув на спокойные лица Гриффитса, Уолтерса и Мэтью – военных моряков, не раз побывавших в сражениях, Холлис прогнал тревогу и вновь обрёл уверенность.
Погоня продолжалась более четырёх часов. В ожидании битвы четверо джентльменов были так возбуждены, что даже отказались от ленча. Команда корабля готовилась к сражению скрупулёзно, чётко зная своё дело, дополнительные указания морякам не требовались. Среди них были опытные разбойники, которые пиратствовали и в Средиземном море, и в Оманском заливе. Канониры расчехляли пушки и разжигали фитили, матросы подтаскивали ядра, стрелки готовили к бою мушкеты и аркебузы. На галеоне тоже были подняты все паруса, однако испанец уступал в скорости «Кассиопее», и разрыв между кораблями сокращался довольно быстро. Когда до испанского судна оставалось чуть больше полумили, капитан «Кассиопеи» велел старшему канониру дать предупредительный неприцельный выстрел из носового орудия. Но купец не останавливался и не опускал флага, всё ещё надеясь уйти от погони.