Оправдываться Игвилль не стал, пожал плечами:

 – Нет, но это ничего не значит. Боги не причинят тебе вреда.

Мне б его уверенность!

Чувствуя себя неуютно, как новорождённый младенец, вмиг растеряв весь свой апломб, я погрузилась в воду, насколько могла. Если честно, вообще хотелось нырнуть в неё с головой – и не вылезать, пока не исчезнут и Игвилль, и весь этот мир с его внезапной радиацией.

А Игвилль вдруг насторожился и взглянул в сторону берега. Потом перевёл ставший тяжёлым взгляд на меня:

 – Подожди здесь. Если что, прячься.

Вынырнув от изумления, я смотрела, как он мощными гребками движется к берегу. Что случилось? Помчался, как будто телепатическое сообщение получил.

Зуд в голове становился нестерпимым, и я снова нырнула. Хорошенько почесала кожу – один чёрт терять уже нечего. Выбравшись на поверхность, и впрямь почувствовала себя странно обновлённой – а ещё лёгкой и свободной.

Голова лысела просто стремительно. Чем больше я проводила пальцами по коже, тем сильнее оседали на поверхность воды лёгкие белые волосы. Чёрт, а ведь я прилично заплатила мастеру за эту стрижку и окрашивание. И где я здесь теперь найду хорошего парикмахера?

Игвилль всё не возвращался, и я начала беспокоиться. Да и надоело уже плавать в тёплой жиже. Я осторожно направилась к берегу, пытаясь по возможности держаться в тени скал.

Берег выглядел пустынным и совершенно безобидным. Всё те же чёрные обломки скал, всё те же белые иссохшиеся, словно покрытые соляным раствором деревья. Прищурившись, я даже разглядела две кучки: мою и Игвилля одежду.

Постойте, Игвилля?

В груди толкнулось беспокойство. Ударило в сердце, разгоняя ритм. Какого чёрта мой вождь не оделся, выйдя на берег? Или я всё поняла не так, он лежит себе на песочке и загорает, а мне просто велел покупаться подольше, чтобы волосы вылезли с гарантией?

Но как бы я ни присматривалась, Игвилля не видела ни стоящим, ни сидящим, ли лежащим. И не только Игвилля, там вообще никого не было.

Пожав плечами, я решительно направилась к берегу. Уже шлёпала ногами по мелководью, когда из ниоткуда раздался мощный крик:

 – Уходи!

Но было уже поздно. Я застыла, а в следующий миг тело оплели сияющие коричневые сети. С глаз словно сдёрнули пелену, и я увидела на песке сражающихся людей. Запахло густым медным запахом крови.

Игвилль, нашпигованный короткими острыми стрелами, как ощетинившийся дикобраз, покачиваясь, оставляя кровавые следы на песке, пёр в сторону неизвестных. Он был по-прежнему полностью обнажён, но не казался от этого слабым или беззащитным, напротив – это была мощь ожившей статуи Геракла, подавляющая и внушающая страх.

Человек шесть или семь мужчин натягивали арбалеты и отступали, явно стараясь держаться от него подальше. На моих глазах неведомая сила выхватила одного из нападающих, пронесла его, безудержно орущего, в воздухе и размозжила голову о ближайшую скалу.

Меня согнуло тошнотворным спазмом. Осквернив священное озеро содержимым своего желудка, я разогнулась.

И совершенно зря, потому что на этот раз в поле зрения попали ещё два трупа: один у кромки воды, судя по одежде, тоже из бандитов – валялся с оторванной головой, кровь хлестала из обрубка шеи, – и один вдали, там, откуда мы пришли – мужик из нашей охраны. Он тоже был безнадёжно мёртв. Развороченная грудь не оставляла сомнений.

Мне стало дурно. Я цивилизованный человек, всю жизнь прожила среди цивилизованных людей, и видеть такую бойню не привыкла. Захотелось закрыть глаза, зажать уши и нос и взмолиться, чтобы это оказался всего лишь страшный сон.