– Моя сестра, – бросила она.

Парочка обошла Лукрецию и направилась мимо колонн к противоположной стороне башни, откуда, по словам Марии, было видно купол.

А по пути жених Марии – юноша, чьи потомки защищали самого императора! – провел пальцем по щеке Лукреции, а затем быстро – столь быстро, что она потом так и не поняла, показалось ей или нет – сморщил нос, как мышка! Будто учуял вкусненькое: сыр или хлебную крошку.

Лукреция рассмеялась. Надо же, всеми почитаемый человек корчит рожицы, и до чего похоже! Откуда он так хорошо знает, как выглядят мыши? И ведь проделал свой фокус тайком от Марии, только для нее одной! Довольная Лукреция посмотрела вслед сестре и ее будущему мужу.

– Вы озябли, любовь моя.

Лукреция качает головой и, как нарочно, вздрагивает от холода. Наклонившись поближе, Альфонсо внимательно ее разглядывает; прядь волос падает ему на глаза, а на лице написано участие.

Вдруг муж встает, берет Лукрецию за руку и ведет к огню. Ее мышцы напрягаются под слоями юбок и промокшими чулками. Бежать немедля!

Она шагает было к маленькому креслу, но муж усаживает ее себе на колени и обхватывает руками за талию. До чего странно… Он так проявляет заботу или хочет покончить с ней прямо здесь и сейчас?

Тяжело смотреть ему в глаза, но Лукреция перебарывает себя. Альфонсо отвечает ей ласковой улыбкой. Да, он красив. Все так считают. Он крепко сложен, широкоплеч, руки сильные. А вот рассмотреть как следует его лицо не получается в тусклом свете, да еще с такого близкого расстояния. Что читается во взгляде мужа – доброта или угроза? Она видит только отдельные черты: бровь, щеку, завиток уха.

Неужто она ошиблась, неправильно поняла произошедшее в fortezza? Вдруг Альфонсо и правда человек слова и привез ее сюда отдохнуть, для перемены обстановки? Возможно, всему виной ее воображение (бурное, болезненное, как ей всегда твердили) либо причудливая игра разума, и Альфонсо вовсе не желает ей вреда?

Он не расцепляет рук, держит Лукрецию у себя на коленях, а она касается пальцами его ворота. В янтарно-желтых отблесках огня ей кажется, будто на Альфонсо та самая одежда с зелеными бархатными рукавами. Конечно, на самом деле он в дорожном костюме из камвольной шерсти.

Поддавшись порыву, Лукреция целует мужа в щеку. Губы колет щетина, отросшая за день в дороге. Альфонсо смотрит на жену с приятным удивлением.

– Зачем это?

– Чтобы… отблагодарить, – сочиняет она.

– За что?

– За то, что… привезли меня сюда. – Она лихорадочно ищет слова, способные его разжалобить, если он и впрямь задумал недоброе. – За заботу. За…

Он сжимает ее крепче, и косточки корсажа тихо скрипят.

– Не стоит благодарности. Впрочем, можете еще раз меня поцеловать.

Отвернувшись от света, он подставляет другую щеку. Замешкавшись, Лукреция чмокает мужа. Тогда он смотрит на нее и поднимает подбородок.

Она выдавливает улыбку. Наклоняется к нему. Его черты расплываются, и она закрывает глаза. Нет, Альфонсо не желает ей зла, ведь он попросил его поцеловать, и вот она касается его губами, а он в ответ давит на них своими, кладет ей на затылок свою большую ладонь – не делают так, если хотят… собираются… замышляют… Нет, невозможно, она ошиблась, наверняка он ее любит, и ценит, и уважает: нельзя ведь целовать с такой страстью, ласкать губами и кончиком языка, всю душу вкладывать в поцелуй, а самому думать об убийстве. Ведь нельзя же?..

Наверное, она заблуждалась. Утомилась после трудной дороги и недавней болезни. Дала волю воображению, а оно в очередной раз подвело. Благородный красавец-супруг желает ей только добра. Он ее любит. А как иначе? Он так долго ее целует. Ей очень повезло выйти за такого пылкого мужчину!