Он легонько потрепал ее по щеке, и на мгновение его глаза сошлись в одной точке.
– Ты ведь доверяешь папе, правда?
Лукреция кивнула.
– Конечно, дов…
– Разве я о тебе не заботился?
– Заботился, но…
– Ну вот! Волноваться не о чем. Альфонсо – прекрасный мужчина. Однажды станет герцогом, а как образован! К тому же…
– Он такой старый! – выпалила Лукреция. – А еще…
– Ему и тридцати нет. По-твоему, это старость? Кто же тогда я? – Отец отодвинулся от нее в притворной обиде. – Мне пора в гроб ложиться? – пошутил он, на что помощники и советники услужливо рассмеялись.
Впрочем, Лукрецию не обманул отцовский тон: взгляд его оставался пристальным и серьезным.
– Ни о чем не беспокойся. – Отец повел ее к двери. – Не сомневаюсь, брак будет необыкновенно удачный. Посмотри на нас с мамой. Сама знаешь, мы едва познакомились, как…
Лукреция прервала отца:
– А нельзя женить его на моей кузине? – разом выдала она план, который сочинила тем утром в спальне.
Козимо замер: он только теперь понял, как твердо и упорно противится дочь.
– На кузине? – с недоумением повторил он. С тем же успехом она могла сказать «на моей собаке».
– Скажем, что я болею, или от природы слаба здоровьем. Или… да что угодно! Дианора вполне взрослая и очень красива. Уверена, она сразу понравится Альфонсо и его отцу. Нельзя ли предложить ее в кач…
– Дианора, – чеканил каждый слог отец, – выходит за твоего брата Пьетро.
– Пьетро? – поразилась Лукреция. Такая замечательная девушка и Пьетро – взбалмошный мальчишка? Немыслимо! – А если…
– Все уже решено, – отрезал Козимо. Он отвернулся от нее и взглядом подавал какой-то знак своему человеку – Лукреция не видела, кому именно.
– Тогда, может… – Путь к спасению сужался, заветная дверь на свободу с хлопком запиралась на ключ. Что же придумать, что предложить взамен? Как поступила бы София? Что подсказала бы? Если Дианора и вправду обручена с Пьетро, то…
– Взгляни на сестру. – Отец настойчиво похлопал ее по руке. – Изабелла тоже боялась перед свадьбой, помнишь? А теперь расцвела!
– Наверное, – неохотно ответила Лукреция. На самом деле Изабелла ничуть не боялась, а брак почти не изменил хода ее жизни: ей разрешили жить во Флоренции, а муж вернулся к себе в Рим, и виделись они всего несколько раз в год. Тогда как ее, Лукрецию, отправляли к незнакомому мужчине в Феррару, на чужбину. Однако Козимо, как и большинство взрослых, кроил по своей мерке, а потому спорить было бессмысленно.
– Я ведь нашел ей доброго мужа, она счастлива?
– Да, только…
– И у тебя все будет хорошо. Обещаю. – Герцог улыбнулся и довольно кивнул, словно решил вопрос. – Я долго переписывался с отцом Альфонсо, мы оба уверены, что ваш союз будет прекрасен. Вот пройдет время – вспомнишь этот разговор и…
– Папа… – Голос Лукреции надломился, предательские слезы подступили к глазам. – Я не хочу за него замуж. Прошу, не отдавай меня.
Ее горячность и просьба оттолкнули присутствующих, как волна ядовитых паров. Отец развернулся на каблуках и встал за кафедру, Вителли последовал за ним как тень, а секретари с облегчением засеменили к письменным столам.
– Сил моих больше нет, – пробурчал отец или в сторону Вителли, или дочери, или вообще всем в комнате. Лукреция потом гадала, предназначались ли следующие слова для ее ушей. – Всегда в ней было нечто странное, не подходит она для семейной жизни! Как бы они не пожалели и не вернули ее обратно в первый же месяц.
Альфонсо хочет, чтобы она хорошенько отужинала, но мысль о скорой смерти портит аппетит. Однако муж настаивает на кусочке оленины в красном вине, а затем еще на одном и еще. Лукреция якобы очень похудела после недавней болезни, ей нужно набраться сил, а мясной сок полезен для кровообращения. Она съедает кусочка два, остальное мелко режет и понемногу выбрасывает в салфетку на коленях. Муж отрывает ломоть хлеба, аккуратно убирает корочку, окунает в соус и подносит капающий мякиш к ее рту. Она решает не говорить, что у нее все внутри переворачивается от мокрого куска мяса в волокнах мышц и белого жира, от лужиц чего-то красного – то ли вина, то ли крови. Поэтому съедает размякший хлеб с рук мужа и через силу проглатывает.