Его слова били в самое больное место. Я не такая, как отец! И никогда бы не жила в плесневелой норе, если бы у меня был хоть какой-то выбор! Это он родился с золотой монетой во рту, а нам с матерью пришлось выживать, голодать и считать каждую медяшку.

Я, наверное, слишком устала за последние дни, поэтому не сдержалась, поддалась обиде и вмазала этому гаду прямо по его сытой, холёной роже, от которой меня воротило. Он увернуться не успел, не привык, наверное, тумаки получать.

Под моим кулаком влажно хрустнул нос, и на секунду я почувствовала глубочайшее, невероятно сладкое удовлетворение. Наконец хоть один из этих зарвавшихся аристократичных гадов получил по заслугам!

Только он не заныл, не схватился за нос, не принялся причитать. Развеселился, с превосходством глядя на меня.

– А вот за это я сгною тебя в тюрьме. Нападение на аристократа и причинение вреда здоровью. Знаешь, что тебя за это ждёт?

Именно в этот момент я осознала, что он не увернулся не потому, что был неловок. О нет! Он позволил себя ударить и тем загнал меня в западню. От осознания, какую огромную, непоправимую ошибку совершила, я чуть не закричала. Страх сковал по рукам и ногам, ледяным комком осев в животе.

А на меня искрящимися от мстительного счастья глазами смотрел настоящий палач.

Я сглотнула и испуганно отступила.

– Может, просто сразу убить её, если она так мешает? – внезапно предложил жених эрцегини. – А от тела Ихесс избавится, как обычно. И никаких проблем с наследством. Я ведь правильно понял, что наследство нам нужно и отдавать его мы не хотим?

Он сказал это так просто и буднично, будто речь шла не об убийстве человека, а о том, чтобы прихлопнуть букашку. Хотя именно ею я для них и была – букашкой, которая посмела нарушить привычный ход жизни.

– Кай, я же просила не говорить таких вещей при посторонних! – всплеснула руками юная эрцегиня, и стало очевидно, что она ничуть не лучше своего кровожадного жениха.

Теперь, когда выяснилось, что убивать неугодных для них – обычное дело, я осознала, в какую передрягу встряла. Нужно было бежать и спасаться, а я словно к месту примёрзла от страха и разочарования. Ужас сковал горло, и я даже выговорить ничего не смогла.

Посмотрела на духов в поисках поддержки и защиты, но один из них внезапно исчез, а вторая облетела меня по кругу, будто нарочно задевая прозрачными пальцами одежду и заплечный мешок, а потом остановилась ровно передо мной:

– Ещ-щё утром я считала, что моя линия угасла и горевала об этом. Теперь я вижу тебя… и не уверена, что есть повод для надежды. Иной раз быстрая смерть лучш-ше долгой, жалкой агонии. Ты понимаеш-шь, что я имею в виду?

Я понимала одно: нужно бежать, пока меня не прибили.

Сжала кулаки, дождалась, пока меня обволокло знакомым ощущением работающего дара… и собралась дать стрекача!

Пока я соображала, как лучше тикать из этого страшного дома и можно ли заодно прихватить чего-нибудь эдакого, что потянуло бы на десять золотых и не оттянуло при этом руки, произошло сразу два события: в комнате снова появился яркий дух и разгорелся настоящий портал. Из него вышли двое – утончённая барышня с исцелованными губами и насыщенно-фиолетовыми волосами и высокий молодой мужчина, тоже явно Кравер. Сколько их тут, Краверов этих? Как мышей в амбаре!

Прежде чем все опомнились, я скользнула к широко распахнутому окну и сиганула в него. Последнее, что услышала у себя за спиной, было:

– А где эта Зоя?

Мягко спрыгнув на мощёную поверхность двора, я огляделась.

– Перекройте ворота! – раздалось из гостиной, и этот приказ мне совершенно не понравился.