Зал ресторана был полон обедающими, по преимуществу военными; вечерней кутящей публики еще не было. С трудом отыскали два свободных столика. Вскоре в зал вошел стрелковый поручик Стах Енджеевский. Он был, видимо, прямо с занятий – весь запыленный, усталый. Не найдя свободного места, он подошел к своим знакомым Сойманову и Гобято и попросил разрешения сесть около них.

– Пожалуйста, – приветливо пригласил его старший за столом, Эссен.

– Ты – откуда это такой усталый? – спросил его Сойманов.

– Со службы. Только теперь, когда война началась, мы начали учить солдат, как следует стрелять, в мирное же время занимались парадами да шагистикой. Сорок учебных патронов на солдата за четыре года службы полагалось! Зато «ура» кричать да приветствовать начальство учились круглые сутки, – жаловался Енджеевский. – И сейчас все еще учат стеной в штыки ходить, не признают рассыпного строя, так как никто из офицеров не умеет им управлять, а солдаты не привыкли к самостоятельности и не знают, что им в цепи делать. Я свою команду охотников с утра до вечера натаскиваю в рассыпном строю.

– Кто у вас командир? – полюбопытствовал Гобято.

– Савицкий, толстый такой, не глуп, но подл и трус. Зато в чести у начальника дивизии Фока, генерал в нем души не чает. Одним словом, с боевой подготовкой дело обстоит определенно плохо. У вас, артиллеристов, лучше: и стрелять умеете, и изредка даже попадаете, – съехидничал Стах.

– Напрасно подсмеиваетесь, поручик, – вмешался Эссен. – Перед вами наглядный пример меткости: прапорщик сумел подбить среди ночи крохотный миноносец с дистанции в двадцать кабельтовых, это совсем не плохо.

Публика постепенно прибывала. Появился оркестр и заиграл веселые вальсы.

Появление Дукельского сразу внесло оживление.

– Жорж, подсаживайся к нам! – окликнул его Эссен.

Лейтенант не замедлил подойти.

– Какие новости? – здороваясь, спросил у него Эссен.

– Макарова ждем в Артур через неделю или дней через десять. Сегодня получили от него телеграмму уже из Омска. Старк начал складывать свои пожитки и собирается спускать флаг. Флаг-капитан Молас нервничает, побаивается, что Макаров другого флаг-капитана возьмет, – начал выкладывать новости Дукельский. – Что же еще? Да, Витгефт ничего не делает, объедается и засматривается на девочек, которых тралит его сын. Григорович гадает на кофейной гуще, что ему принесет приезд Макарова-адмиральские ли орлы или списание за «доблестную» боевую деятельность двадцать шестого января. Шенсиович все никак не может снять свой «Ретвизан»с мели. Кажется, обо всем сообщил, господа.

– Язычок же у тебя, Георгий Владимирович, – усмехнулся Эссен, – ну, а Эссен о чем думает?

– Что ему наконец позволят воевать с японцами понастоящему, а не стрелять на предельной дистанции, стоя на якоре под защитой батарей.

– Угадал! Я очень надеюсь, что с приездом Макарова пребывание эскадры в порту кончится. Насиделись мы достаточно.

После обеда выпили по бокалу шампанского за дружную совместную работу армии и флота и стали расходиться. Моряки двинулись к себе на корабли, Гобято отправился домой, а Енджеевский с Звонаревым решили сходить за покупками

В магазине «Кунст и Альберт» они встретились с пожилой, лет сорока, дамой, которую сопровождали две молоденькие девушки. Одну, повыше ростом, румяную шатенку, с задорно блестящими карими глазками, звали Лелей, а другую – маленькую, худенькую блондинку, с чудесными голубыми мечтательными глазами – Олей. Все трое дружески приветствовали Енджеевского.

– Что вас так давно не видно, Стах. Где вы пропадаете? Опять сидели на губе? – засыпали его вопросами девушки.