- А знаешь, Вильям, ты слабак! – произнесла она с премилой интонацией в голосе, и тут же добавила. – Раньше был хоть извращенцем, а сейчас превратился в жалкого слюнтяя, который трахает одну, а мечтает о другой!
Я чуть не поперхнулся. Стоял, словно пригвожденный к полу, испытывая оцепенение.
- Мона, ты…
- Ты же вроде уже высказался?! Теперь моя очередь… – холодно оборвала меня Белоснежка.
- Я просто хотела сказать, что ты всегда был для меня особенным. Самым невероятным, остроумным, добрым, сильным… Лучшим другом, тем самым защитником, о котором мечтает с детства каждая девчонка… Чертовым идеалом мужчины! А ещё непроизвольно сравнивала с тобой всех своих горе ухажеров… И они тебе даже в подметки не годились!
- Послушай… – от чересчур частого взволнованного дыхания горло саднило.
- Я ждала тебя всё это время! Ждала, что ты глядя мне прямо в глаза во всём признаешься… Но ты струсил. Разрушил всё, черт побери! – глаза красавицы полыхнули огнём.
В них было столько решимости и страсти. Впервые видел её настолько рассерженной. И обольстительной. Молчал, вбирая в себя каждое гневное слово маленькой искусительницы, мечтая заткнуть её аппетитный рот своим языком.
Вот бы отец, который десять минут назад втирал мне о запрете скандальных историй, увидел, как я ублажаю свою сестричку прямо на кухонном подоконнике. Вряд ли бы он обрадовался…
- Между нами никогда ничего не будет. Смирись с этим, Симона, и найди себе парня по возрасту! – процедил, вновь гуляя взглядом по изгибам соблазнительного тела красавицы.
Её маленькие соски натянули тонкую полупрозрачную ткань пеньюара, выдавая возбуждение. Я даже боялся пошевелиться, старясь обуздать внутреннего монстра, который норовил вырваться на свободу. Увы, чертову гравитацию, выработавшуюся между нашими телами, нельзя было отменить… Мозг выдавал всё новые и новые безумные образы, состоящие из обнаженных фрагментов наших тел.
Я фантазировал о нас с той самой проклятой встречи на этой кухне. Кажется, в тот роковой день, когда я позволил себе обмануться, мы даже стояли на том же месте…
Повисла очередная тягучая пауза. Её манящий запах продолжал заполнять каждую клеточку моего взбудораженного тела. Мона смотрела на меня с полуулыбкой на губах и колючим презрением во взгляде. Её полноватые губы дрогнули.
- Теперь я всегда буду спать с открытой дверью. Мне просто интересно, как долго ты сможешь сопротивляться, зная, что маленькая сестричка мечтает о твоем теле в качестве одеяла. Хочу, чтобы ты стал моим одеялом, Вильям. Ночами так холодно… Или нет. Это слишком просто… Я сама лягу на тебя сверху обнаженной и буду целовать твою мощную грудь, лизать ее, опускаясь всё ниже… Представляешь, я буду лежать сверху обнаженной?! Как тебе такой расклад, красавчик?! – стиснул челюсти, ощущая – ещё одно слово, и у меня из глаз посыплются искры.
Она протянула руки, пытаясь подцепить края моей футболки, но я оказался проворнее, перехватывая наглые ладошки.
- Ты с ума сошла! Ты ещё ребенок, тебе даже думать об этом рано!
- Девочка выросла! Уясни ты себе, наконец! Я тоже хочу любви и ласки! Слышишь?! – капризно сложила губы, излучая наигранную покорность.
- Ты можешь, конечно, спать с открытой дверью, но запомни-ка кое-что: мы с Джен бываем громкими, так что лучше надевай на ночь беруши… Маленьким такое слушать нельзя! – язвительно ухмыльнулся, молясь, чтобы она просто ушла с моих глаз.
Просто ушла…
- И ты тоже кое-что запомни, Вильям! Когда сегодня ночью я сниму трусики и стану трогать себя между ног, буду представлять, что это ты ласкаешь меня, дорогой братик! А теперь спокойной ночи! Или не спокойной… У кого как! – Мона подмигнула, посылая в меня воздушный поцелуй, и танцующей походкой направилась к двери.