7. Глава 7

- Истязатель, мучитель, инквизитор, живодер, - выла я, пока он что-то творил с моей попой. Моей бедной и отшлепанной попой.

- На счет последнего поспорю.

- Иди к черту.

- Я у него прописан, лапа. Лежи и не сжимай свои булочки. Дай залечу.

- Тогда иди… иди в баню.

- Видишь, как ты правильно подбираешь слова. Умничка моя, - чувствую, как останавливается и после, на мое левое полупопие опускаются его губы.

- Фу-у-у-у, не облизывай ее. Она тебя не прощает, и я тебя тоже не прощаю. Душегуб…

И как только я это говорю, его порочные губы скользнули ближе к середине, нырнув туда языком.

Нет, ну это… Вот же гад.

Мозг срабатывает быстро, а губы еще более молниеносно.

- Ой… о-е-е-е-ей. Гена, лучше уходи оттуда. У меня что-то живот болит. Прям не могу, - стону жизненно и губы с моего тела тут же исчезают.

Так тебе, козлина рукастая.

- Иди, - говорит, отодвигаясь от меня и отстегнув мои бедные руки от изголовья.

- Куда?

- В туалет, - говорит как с несмышленой.

- Ах, да… Рези такие, бррр.

Встаю, морщась от боли. Чувствую, что мой зад холодит. И не оттого, что он голый. А…

Тяну руку потрогать, но тут же слышу мужской голос:

- Не стоит. Там просто мазь специальная.

- Садист чертов. Где твое кладбище таких же жертв как я? Или ты резервируешь на нем место по факту?

Смех позади подстегивает быстрей скрыться за дверью ванной. Что я и делаю.

Рассматриваю все, до чего доходит взгляд и почти плачу.

Она вся красная. Я даже вижу пальцы на ней, которые отпечатались и теперь будто выступали над кожей.

- Монстр проклятый, - не выдерживаю почти плача.

- Я все слышу, - доносится мужской голос.

- Вот и хорошо, потому что ты должен это знать, изверг. Я заявлю на тебя в полицию за избиение попы.

Он что-то говорит со стоном типа: «Женщины» и замолкает.

Я сижу на унитазе и непонятно чего жду. Снова.

- Эй, ты там в порядке? – стучит в дверь, и я тут же реагирую.

- О мой живот. Как же он болит…

Начинаю болезненно стонать и, встав с унитаза, так как немного устала, заглянула в зеркало на свое лицо. Синяки под глазами, следствие того, что пора спать, чуть забитые поры. Даю себе установку заняться этим делом.

И пока я все это делаю, отвлекаясь, зеваю особенно громко. Гена вваливается и, заметив меня, улыбается сквозь зубы.

- Это улыбка? – тычу на его рот.

- Ага, самая вежливая из тех, что у меня имеются.

- Тогда тебе стоит предупреждать людей, прежде чем ее надевать. Типа: «Так внимание, никому не обсираться, сейчас будет улыбка». Или же, наоборот, бандитос на тебя с ножом, а ты такой оба. Пока он со своими штанами разбираться будет, ты ему кувалдой по голове.

- Кувалдой? Я не ношу с собой кувалду.

- Правда? Просто твои пятерни сжатые, кулаками не назовешь никак.

- Лапа, пойдем спать?

- Не-а. Ты меня опять прикуешь наручниками.

- Это мера безопасности, причем для тебя самой. Знаешь кто это был?

- Ты про того «милого» мужчину? Мы просто поболтали немного.

- Ты бы уже через час была разорвана на куски. Причем делили бы тебя так, чтобы на каждой части тела, которую разобрали, была одна из дырок.

- Э… типа конструктор?

- Ага.

Будто я не знаю, что бывает с девушками, которые пропадают в нашем районе и соседнем. Постоянно мертвых находят. В этом, куда мы приехали, смертей меньше и наркотиков нет. Сюда все хотят приехать жить, да только укомплектовано. Тут недвижимость вообще не продается, потому что люди не уезжают отсюда. Только если вообще куда-то далеко. Из-за этого создается впечатление, что это разные города, а не районы одного города. Но это так.

Устало вздохнув, я плетусь мимо мужчины в комнату, где у кровати сидит собака и, свесив язык из пасти, следит за мной.