— Теперь, красавчики, у вас начнётся новая жизнь, - произношу в темноту. – Только хозяину своему не рассказывайте. Это будет нашим маленьким секретом.

***

Утром просыпаюсь от громкого окрика:

— Тор! Рейн! Это что такое? Кто позволил?

Подпрыгиваю на постели вместе с доберманами.

В дверях стоит Роберт. Лицо у него настолько офигевшее, что я еле сдерживаюсь от смеха.

Собаки, прижав уши и хвосты, шементом срываются из спальни в коридор, едва не сбивая с ног хозяина.

— Это я. Я позволила, - заявляю. – Не ругай их. Они не виноваты.

— Ксения, баловать Тора и Рейна недопустимо!

— Такого в договоре прописано не было, - простодушно пожимаю плечами.

— Да потому что до тебя никому в голову не приходило позволять собакам спать в постели!

— Я люблю животных. А в коридоре пёселям холодно. Вот я и позвала их к себе.

— У Тора и Рейна есть свои лежанки, если им не нравится спать в коридоре!

— Ладно. Что ты хочешь? – скрещиваю руки на груди. - Хочешь наказать их? Наказывай меня!

— А когда это я разрешил тебе обращаться ко мне на «ты»? – прищуривается Роберт.

— Ну, мы вроде как живём теперь вместе…

— И?

— Ясно. Совместный быт - не повод для знакомства. Окей. Как скажете, господин Эрдман. На «Вы», так на «Вы».

— Повтори, - черты лица Роберта смягчаются.

— Что?

— Ты правильно меня назвала.

— Господин Эрдман?

— Да. Можно без фамилии. Просто «мой Господин».

— О, боже! – закатываю глаза. – Ну и самомнение!

— Но-но! Осторожнее, девочка! – грозит пальцем Роберт. – Ты и так достаточно накосячила.

— Собак не трогайте, - игнорирую предупреждение.

— Не трону. А вот тебя… - мужчина хищно улыбается. – Сейчас мне некогда, но вечером готовься.

— К чему?

— Ещё не придумал, - хмыкает он.

Слезаю с кровати и шлёпаю в ванную.

— Тоже мне, «господин», - бубню себе под нос.

— Ксения, я всё слышу.

***

Прощание с коллегами в больнице проходит тепло и мило. Заявление об увольнении мне подписывают без вопросов. Не заставляют даже отрабатывать положенные две недели. Вероятно, здесь не обошлось без происков Роберта.

Психиатрическую клинику покидаю без сожаления. Это не то место работы, о котором я буду вспоминать с ностальгией.

Водитель отвозит меня в Москва-Сити. Там находится студия некого Демида Ланского. И что-то подсказывает, что имечко это вымышленное.

Контраст между муниципальной лечебницей и офисом стилиста в фешенебельном небоскрёбе поражает. Но я уже устала поражаться. Пора принять неоспоримый факт: наш мир делится на несколько параллельных вселенных. Сейчас я временно пребываю в топовой.

Худой, если не сказать тощий, мужчина неопределённого возраста, одетый в водолазку горчичного цвета и драные джинсы, изучающее рассматривает меня через линзы очков в громоздкой чёрной оправе. Видимо, это стильно.

— Цвет волос однозначно менять, брови корректировать, маникюр нужен само собой. Губы… Хмм… Я бы увеличил. Но таких указаний не поступало. Ладно, вперёд. Приведём тебя в божеский вид, а потом займёмся гардеробом, - сухо заключает Демид.

Он не сюсюкается, не заискивает. Я для него просто манекен. Материал для работы. И, похоже, от исходного сырья Ланской не в восторге. Впрочем, плевать. Я здесь не по своей воле. Хочет Роберт сделать из меня фарфоровую куклу? Его право. Он за это щедро платит.

Через три часа косметических процедур начинается пытка примеркой одежды. Удовольствие этот процесс доставляет ниже среднего, потому что моё мнение стилист не учитывает, не интересуется, что мне нравится, а что нет. Просто даёт указания: «Это надень, это сними».

Вещи, конечно, брендовые, дорогие, но на мой вкус совсем не молодёжные. Они строгие, если не пуританские. Цвета приглушённые: кремовый, оливковый, серый, тёмно-синий. Никаких ярких футболок с хулиганскими надписями или джинсов с махрами.