Ко мне подбегает Кира, цепляется маленькими пальчиками в ногу и спрашивает:

— Ар-р-рина, а ты пидёшь к нам в гости?

— Да, Ариш, приходи, с удовольствием ещё с тобой поболтаю. Классная ты девчонка — умеешь слушать. А сейчас счастливо оставаться. Девочки, бегом, такси уже ждёт!

— Пока, Атон!

Дверь с хлопком закрывается за ними, и в небольшой квартире-студии воцаряется будто бы неестественная тишина. Я вопросительно смотрю в сторону Антона, он устало трёт лицо ладонью и выразительно ведёт бровями.

— Получается, они часто вот так разводятся и мирятся?

— А ты не безнадёжна.

Я вздыхаю, спрыгиваю со стула и начинаю прибираться на барной стойке-столе.

Итак, у меня было два дня на то, чтобы остыть после того ужасного званого обеда, и ещё одна короткая встреча с Мишей, за время которой он не пострадал. По большей части потому, что находился в другом конце коридора, но всё же. В общем, наши переглядки дали мне понять, что не всё потеряно, а потому мне нужно приложить в два раза больше усилий для решения своей проблемы — девственности.

Я поэтому и подошла сегодня к Антону — его племянница появилась как нельзя кстати. Да и общение с его сестрой, кажется, хоть и капельку, но расположило его ко мне. Вон, даже не прогоняет, как это обычно бывает. Выходит, не зря я её слушала и сочувствовала ей.

— Какого хрена ты делаешь, отличница?

Кажется, он некоторое время наблюдал за мной, а теперь решил подойти ближе.

Я не поднимаю глаз и очень стараюсь звучать кокетливо, когда интересуюсь в ответ, протирая поверхность столешницы губкой для посуды:

— Антон, а ты приводил в свою квартиру девушек? Вы занимались этим, например, на барной стойке?

— Это называется «трахаться», отличница, — усмехается он. — Нет.

— Нет — не приводил, или нет — не на…

— Слишком высоко, глупая.

— Да? А в кино…

— Ты победила, отличница, — устало перебивает меня Антон. — Ложись на кровать.

— Что? — поднимаю я глаза. — Вот так… Сейчас? А принять ванну перед этим? Не нужно?

— Ложись. На. Кровать.

Пусть Волков на меня и не смотрит, но выражение его лица серьёзное. Я решаю не упускать шанс, быстро обхожу барную стойку и иду к широкой двуспальной кровати, которая занимает большую часть комнаты. Сердце бешено бьётся в районе горла, руки и ноги дрожат.

Неужели сейчас всё случится?..

— А кровать нужно расправить? — замираю я у неё. — Мне… раздеться? А презерватив? У тебя есть? Я купила, но не взяла сегодня с собой, как-то не подумала, что… Лежат дома, под матрасом. Ну что ты смотришь и молчишь, Антон? Скажи что-нибудь!

Тёмные в вечернем полумраке комнаты глаза изучают моё лицо ещё пару секунд, а затем Антон устало выдыхает:

— Чёрт, просто ляг.

Я делаю глубокий вдох и выдох, твёрдо киваю и опускаюсь на кровать. Укладываюсь ровно, поправляю волосы у лица и закрываю глаза. Жду. Внутри воюют страх и предвкушение.

Страх сильно увеличивается, когда матрас продавливается под чужим весом. Антон укладывается рядом, и я начинаю дрожать всем телом. Уже зуб на зуб не попадает.

— Ты девственница, — негромко и совсем капельку удивлённо замечает Антон.

Я стискиваю зубы и дёргано киваю.

Антон вздыхает, и несколько минут совсем ничего не происходит. Я хмурюсь и открываю глаза. И мгновенно тону в пронзительной синеве глаз напротив. Сердце замирает, а по телу прокатывается тревожно-сладкая волна.

Вот это да…

— Что…

Тёплая ладонь накрывает щёку, большой палец ложится на губы, вынуждая меня замолчать. Шум в ушах поглощает пространство вокруг, доносится лишь скорый стук сердца: тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ.

Боже… Я умру от этого волнительного ожидания, верно?