13. Сын моего мужа

Утром меня разбудили лучи солнечного света, наполнившие всю комнату и пение птиц. Кто-то раздвинул занавески и открыл окна. Из ванной комнаты раздавался звук льющейся воды. Я сладко потянулась и встала с кровати.

- Доброе утро, София, - Лера вошла в комнату и улыбнулась.

- Зови меня просто Соня. Сколько сейчас времени?

- Шесть часов утра. Сергей Васильевич никому не позволяет спать дольше. Я приготовила вам платье, если не понравится – выберите другое, - она открыла шкаф, заполненный одеждой.

- Это не мои вещи, - я с недоумением смотрела на десятки вечерних, коктейльных и повседневных платьев.

- Теперь ваши. Я сама их выбирала. Вам не нравится?

- Нет, но... – Лера упала на колени и разрыдалась.

- Пожалуйста, не говорите Сергею Васильевичу, что я облажалась. Он убьёт меня, если узнает о моём очередном косяке!

- Мне нравится. Очень. Просто я терпеть не могу платья.

- Да? – она перестала рыдать и снова подошла к шкафу, - Вот, на этой полке брюки и джинсы. Топики и нижнее бельё в комоде. Можно я пойду? Мне нужно подготовить завтрак. Анна Ильинична сегодня пожелала блинчики с вареньем и яйца «в мешочке», а вы что предпочитаете?

- Только кофе.

Лера кивнула и вышла из моей спальни. Странная она всё-таки. Спит с хозяином дома, говорит странные вещи, рыдает из-за пустяков. Обычно любовницы богатых мужиков ведут себя иначе.

Я приняла ванну, надела маленькие шортики и короткий топ и босиком спустилась вниз. В доме было неестественно тихо. Казалось, все ещё спят, но Лера сказала, что здесь не принято просыпаться позднее шести. В столовой и зале кто-то до блеска всё вычистил. Не осталось и следа, напоминающего о вчерашней толпе гостей. Я вышла на улицу и заметила какое-то движение за декоративными кустами, прошла по выложенной плиткой дорожке и увидела уютную террасу, увитую виноградной лозой. На террасе в плетёном кресле сидела бабушка Вронского и незнакомый парень лет двадцати. Глазастая старушка сразу меня заметила и поманила пальцем:

- Как ты одета, дорогая? Где твоя обувь?

Парнишка рассмеялся и, не дав мне ответить, пожурил Анну Ильиничну:

- Бабушка, давно ты стала такой брюзгой? У моей новой мачехи отличная фигура, - он посмотрел на меня с нескрываемой похотью, подошёл ближе, обнял за талию и поцеловал в щёку. – Меня зовут Егор, можно я буду звать тебя «мама»?

Его вальяжный тон выбесил меня. Хотелось сказать какую-нибудь колкость в ответ, но я сдержалась.

- София, - я вырвалась из его объятий и села на кресло рядом со старушкой. – Боюсь, твоей настоящей маме не понравится, что ты будешь и меня называть «момой».

- О, не переживай. Моя мать давно упокоена в семейном склепе и точно не будет возражать. В нашей семье дети с рождения не знают материнской ласки. Бабушка, почему ни одна новая жена папы не желает приласкать сиротку?

- Не поясничай. Лучше налей всем кофе. София, будешь блинчики?

- Нет, спасибо. А где Сергей Васильевич?

- Соскучилась по моему дорогому папа? Хочешь, я заменю его в твоей кроватке? Мужчинам в его возрасте сложно удовлетворить молодую девушку.

- Егор, не смей оскорблять отца. Мерзкий, избалованный мальчишка! – Анна Ильинична встала из-за стола. – Что-то у меня голова разболелась. Пойду в свою комнату и отдохну немного. София, встретимся на обеде. Этот гадёныш уедет по своим делам, и мы сможем с тобой спокойно поговорить.

- Да, конечно. Вам помочь?

- Я не настолько стара.

Мы молча смотрели как старушка, слегка прихрамывая идёт по садовой дорожке, поднимается по ступенькам, открывает дверь дома. Егор перестал улыбаться, подлил мне ещё кофе и спросил: