Бесконечно долго и мучительно приятно. Она кричит, когда кончает первый раз, царапает его спину, а он смеется и продолжает ритмичные движения. Это никогда не кончится. От него нет лекарства. Джил запрокидывает голову и стонет, ее руки вцепляются в ягодицы Дина.

– Сильнее. Глубже. Еще, Дин. О боже…

Он ускоряет толчки, и хрипло зарычав, Джил кусает его в плечо, не в силах больше терпеть эту сладкую эйфорию. Ее тело пульсирует от наслаждения, растекается под ним, и продолжает изнывать от желания. После второго оргазма она перестает считать. Рядом с ним она превращается в нимфоманку. Так нельзя. Это нужно остановить. Пока не стало слишком поздно. Он как наркотик, несколько часов блаженства, и жестокий отходняк. Зависимость. Одержимость.

Она слышит, как он кончает, с таким же животным стоном, как и она. Они друг друга стоят. И ради этого они предали того, кого любили. Оба.

– И это все, что ты хочешь от жизни, Джи? – шепчет ей в ухо Даниэль. Горячее хриплое дыхание шевелит влажные волосы. Она не в силах двигаться и думать. – Мой член и мои деньги. Так?

– Пошел к черту, Дин, – она смотрит на него.

Расширенные зрачки, словно у наркомана, на лбу блестит пот, губы все еще влажные от их поцелуев. И он все еще в ней, но уже задает вопросы. Он способен думать. Никогда не теряет голову. Или просто не с ней. Ему всегда мало, а она полна им до предела.

– Тогда, что это, Джи? Почему ты со мной? – он покидает ее тело, вытягивается рядом. Красивый, потный, большой и сильный. Бессердечный наглый бабник, который пытается читать ей морали. Он – ее второй любовник. А у него каждый день по две. И она не всегда входит в это число.

– Скажи мне, Джи. Я хочу знать. – Даниэль удерживает ее лицо так, чтобы она могла видеть его глаза. В них тоже вопрос. Словно ему важно. Действительно важно.

Сердце внезапно замирает, словно …. Боль, сильная боль сжимает, выворачивает все внутренности. Она ненавидит его за то, что он делает сейчас с ее сердцем.

– Не играй со мной, Дин, – шепчет Джил.

– Я никогда не играл. Давай решим сейчас. Чтобы я не сомневался потом. Только секс, Джил? Только секс?

– Ты слышал, что я сказала Саре, – неожиданно осенило Джил.

Все вдруг встало на свои места. Вот в чем причина странного поведения Фонтейна. Богатенький мальчик испугался, что его игрушка снова уплывет к другому. Но разве ему не все равно?

– Это не ответ. Ты была зла на меня. Так? Ты поэтому обрисовала наши отношения, словно их никогда и не было? – Джил пугает его пристальный ищущий взгляд, которым он всматривается в ее лицо в поисках ответов.

– А разве были, Дин? – горечь простирается в фиалковых глазах, растворятся в печальной улыбке.

Она дотрагивается до его щеки. Какая нежная кожа. Такой красивый мальчик. Бедный заколдованный принц, у которого забрали сердце. И никакой волшебник не вернет его. Его глаза потухли, стали пустыми, привычными.

– Почему, Джил?

– Ты столько раз предавал меня, Даниэль.

– Но ты ни разу не сказала, что тебе это неприятно. – он откинулся на подушку, и безучастно уставился в потолок. – Чтобы я ни делал, ты молчала. Словно…. И господи, я просто хотел, чтобы ты увидела меня, Джи. А ты даже не ревновала.

– О чем ты говоришь, Дин. – раздраженно покачала головой Джил. – Какая ревность. Ты забыл, сколько я знаю тебя? Ты же всегда бегал от юбки к юбке. Даже в день похорон отца я застала тебя на кухне с Бесс Уитмор. В тебе нет ничего святого, Дин. Разве я могла хоть как – то изменить тебя?

– А ты пыталась? – он снова повернулся и посмотрел на нее. – Почему ты не любила меня, Джил? И зачем спишь со мной, если не любишь?