- С днем рождения, Алекса, - стараюсь не звучать жалко и, собрав всю волю в кулак, добавляю: - Извини за то, что случилось. Я совсем не хотела портить тебе праздник.
Я не вижу глаз Кейна в этот момент, но каким-то образом чувствую его молчаливое одобрение, которое словно вливается через его ладонь в позвоночник.
- Все в порядке, - бормочет она и, так и не взглянув на меня, уходит к стоящим в стороне Мэгги и рыжеволосой Эрин.
По пути к автомобилю с ожидающим возле него Рупертом я машинально лезу в сумку, чтобы нащупать телефон. На яхте я несколько раз бегала в каюту под разными предлогами, чтобы проверить вызовы от Артура, который обещал позвонить, но их не было. Больше всего я боюсь, что он позвонит во время нашей двухчасовой дороги в Нью-Йорк, и Кейн это заметит. Я не могу предсказать его поведение, если он узнает, что я общаюсь с братом, и это сильно пугает. Вдруг он лишит меня любого средства связи или разозлится настолько, что приведет свою угрозу расправиться с Артуром в исполнение? Об этом даже думать страшно.
- Ты уезжаешь в Канзас? - вспоминаю слова Алексы, когда мы устраиваемся на заднем сиденье. - Надолго?
- На несколько дней, - немного задумчиво откликается Кейн, глядя в окно. Кажется, он снова углубился в свои мысли, словно размышления при езде - его обычный ритуал. Если еще несколько дней назад я воспринимала его короткие ответы как знак показного пренебрежения, то сейчас меня посещает мысль, что на самом деле это отнюдь не желание намеренно уязвить - просто его лимит, выделенный на общение с окружающим миром, исчерпан, и он вновь закрывается от него.
Решив его не беспокоить, я прислоняюсь щекой к прохладной коже сиденья и тоже пытаюсь найти душевный покой в сменяющихся за окном кадрах улиц и деревьев. Думаю о том, что буду делать, когда Кейн уедет. Смотреть телевизор? Читать книги? Чем буду заниматься в четырех стенах?
- Я бы могла попробовать устроиться на работу, - озвучиваю пришедшую в голову мысль. - Днем тебя все равно не бывает...
- Это исключено, - из задумчивого голос Кейна моментально становится холодным и жестким.
- Я не могу постоянно сидеть без дела. Мне даже готовить и убираться не позволено. Этим занимаются другие люди.
- Придумай себе иное занятие.
- То есть я могу... - от неожиданности я выпрямляюсь и впиваюсь в Кейна глазами, не в силах поверить, что имею простор для маневра. - Могу, например, записаться на йогу?
В течение секунды Кейн блуждает взглядом по моему лицу, словно оценивает уравновешенность моего состояния, и коротко кивает:
- Да, можешь. Прайд подберет для тебя студию.
Сердце начинает радостно колотиться от этой новости. Каждый раз, когда я пытаюсь прощупать границы своей дозволенности, они понемногу поддаются. Может быть, и в отношении Артура Кейн со временем смягчится.
Кажется, своим вопросом я отвлекла Кейна от размышлений, потому что он, отвернувшись от окна, смотрит вперед, и я, ободренная проявленной ко мне лояльностью, пробую и дальше продавить каменную стену.
- Можно спросить тебя кое-что?
Получив в ответ легкий кивок, стараюсь звучать мягко:
- Кейн, у тебя были проблемы с отцом... в Индиане?
Информация, полученная от Артура о том, что он избил своего отца, не дает мне покоя. Из бесед родителей я помню, что Стива Колдфилда несколько раз забирали в полицейский участок из-за пьяных потасовок в барах. Возможно, он обижал Кейна, когда тот был ребенком… возможно, даже избивал, и потому он стал таким холодным и замкнутым.
Кейн слегка поворачивает ко мне голову и поднимает брови: