Мне вдруг становится тошно от этого лицемерия, а ещё мутит от давящей близости присаживающегося рядом грубияна.

Амиль будто интуитивно занял место с правого края стола. Место хозяина. Мы с сестрой всегда рассаживаемся по бокам от Игоря, теперь же тот задумчиво оценивает рокировку. Но почему-то никакой реакции не выдаёт, просто садится напротив.

— Дочь и есть, да Аля?

Вымучено киваю, не смея поднять глаз.

— Мы же когда с Яринкой познакомились, я ещё старлеем был. Тоже как у вас всё быстро закрутилось, спонтанно. Поженились сразу почти, чтобы Альку из детдома забрать. — продолжает Игорь. А у меня от его отеческой улыбки ком в горле встаёт размером с кулак. — Помню, мелкая совсем была, только в третий класс перешла. Белый бант больше той головы. Все с родителями на линейку пришли, а эта зыркает пугливо по сторонам, к ноге моей жмётся… Защемило вот здесь, понимаешь?

Игорь бьёт себя кулаком в грудь, а больно мне. Потому что, ну правда. Ни в чём не отказывал, а теперь я с ним вот так…

Из-за идиотов этих двух, будь они трижды неладны!

— Амиль, — представляется бритоголовый мерзавец каким-то просевшим, грубым голосом. — Ахметов.

Я содрогаюсь при виде того, как Рогожин пожимает ему руку. Ту самую, что пару минут назад так беззастенчиво лапала его жену.

— Для своих просто Игорь. Ну что, зятёк, вздрогнем за знакомство?

Амиль переводит сверлящий взгляд на Ярину.

— Не употребляю. Мне бы просто стакан воды. Можно из-под крана.

— Это ты, парень, молодец. Спортсмен. Но водопроводную пить всё же не советую. Сейчас компот из кладовки принесу. Яринка, пошли, поможешь.

Понятно. Семейный совет держать будут.

— Только попробуй потащить меня под венец! Клянусь, ты у меня на этой фате повесишься, — заговариваю шёпотом, едва мы остаёмся наедине.

— Смотри, Киса, не влюбись. Иначе я разобью тебе сердце, — тихо цедит Амиль. Издевается, гад. — Повторяю: мне ни к чему проблемы из-за твоей вертихвостки сестры. Она могла предупредить, что замужем.

В гневе вскидываю голову и наталкиваюсь на его напряжённый взгляд.

— Нужно было позволить ему вас застукать.

— Поздно, — произносит с издёвкой. — Ты уже ввязалась в эту авантюру. И закончиться она может чем угодно. Даже таким пропащим событием как «брак». 

— Просто исчезни, — моментально вспыхиваю от жалящей внутри злости. — Испугайся ответственности. Обещаю, оплакивать твоё предательство.

— Нет, это ты меня бросишь, а я буду оплакивать твою ветреность, — выдыхает с сарказмом, дёргая меня к себе. Громко втягивает воздух у моей щеки и задерживает дыхание.

Я тоже не дышу. Это как… Как сделало бы какое-нибудь животное, оценивая врага. Возникает предчувствие бешеной схватки: оглушающее, чуждое. Его хочется стряхнуть. Кажется, даже кислород в лёгких уплотняется, жжётся. Едва не лишаюсь чувств от силы распирающих меня эмоций. Не выношу его!

— Так, ребята, буйный темперамент в вашем возрасте норма, но не забывайте, что вы здесь не одни.

Я тихо чертыхаюсь себе под нос, вырывая локоть из руки Амиля. Меня потряхивает от слов, что остались невысказанными благодаря несвоевременному возвращению сестры. Или, наоборот, своевременному. Тут как посмотреть. Вряд ли ругань то, чем занимаются влюблённые, прервавшись на горячем.

«Не влюбись!».  Посмотрите на него!

Всегда умела сдерживаться, но почему-то именно эти слова окончательно выводят из себя. Я не понимаю свою реакцию, она неадекватная. Но игнорировать жжение в груди не получается.

Амиль меня бесит просто невыносимо. Абсолютно всем. Тем, что коленом задевает моё колено, и смотрит тайком пристально, и дышит зло. А губы как кривит, когда никто не видит! Как будто я докучливый репей на царской мантии.