Лоренц резко рубанул рукой по воздуху, и моё тело онемело. Я застыла на месте, тяжело дыша. Попыталась сделать хотя бы шаг – тщетно! Я не могла и пальцем пошевелить. Попыталась вскрикнуть – из горла вылетело только беззвучное сипение.

Блин, блин, блин! Вот я влипла!

– Такую малышку нельзя оставлять без присмотра, – мерзким вкрадчивым голосом сказал Золтан и провёл пальцем мне по губам. Меня внутренне передёрнуло от омерзения, – может, взять её с собой, а, Лоренц?

– Убери руки, поганец, – еле шевеля губами, выдавила я. Золтан вздёрнул брови.

– Или что? Пожалуешься ректору? Так мы здесь втроём, так что можем делать с тобой всё, что угодно.

И, вплотную приблизившись ко мне, высунул язык и провёл кончиком по моей щеке. Изо рта у него пахнуло лакрицей. Волна омерзения, накрывшая меня, была такой мощной, что к горлу подкатила дурнота.

– Ах… ты… гад… – с огромным трудом произнесла я. Больше всего мне сейчас хотелось скинуть проклятое оцепенение и отхлестать этого мерзавца по щекам, – ты… ты…

Он наблюдал за мной, хищно улыбаясь.

– Люблю, когда мне попадаются такие строптивые крошки, – елейным голосом пропел он, – а мы с тобой только нача…

Его лицо изменилось. Лисью ухмылку как ветром сдуло; на смену ей пришло выражение неподдельного ужаса.

Между нами упала белая пелена, словно сотканная из густого тумана. В ней мелькали красные искры, и от неё исходили волны морозного холода.

Золтан взвыл, шарахнулся в сторону и пулей вылетел из помещения, натыкаясь стены. Лоренц кинулся за ним. Оцепенение тут же пропало, и я принялась ожесточённо тереть щёку, которой коснулся поганый язык хмыря. Дыхание сбивалось, а сердце бешено колотилось от всего пережитого.

Туман рассеялся так же быстро, как и появился. В комнате опять потеплело.

– Ого, ты только поступила, а уже научилась вызывать Стража! – вдруг услышала я голос Беатрисы. Подняла голову: она выглядывала из подсобки, держа согнутые руки перед собой.

– Стража? – бестолково переспросила я. Меня заколотило в ознобе от пережитого.

– Охранное заклинание, которое защищает владельца от нападения, – пояснила женщина, – может принять на себя первые магические атаки. У тебя неплохо вышло, раньше тренировалась?

Я помотала головой и пробормотала:

– Это получилось само собой. Извините, я, пожалуй, пойду.

Больше всего мне сейчас хотелось оказаться вне стен этого душного помещения.

Только на пути в общежитие, куда мне предстояло заселиться, до меня дошло ещё кое-что.

Уж больно вовремя Беатриса высунулась из подсобки. Не просидела ли она у выхода оттуда , просто наблюдая, как близнецы так мило общались со мной.

Если так, то почему она не пришла мне на помощь?

***

В общежитие – по-местному, дормитории – меня заселили быстро. Это оказалось трёхэтажное каменное строение, похожее на коробку, увенчанную покатой черепичной крышей и усеянное окошками. Сбоку к коробке лепились две башенки, от чего всё здание выглядело, как произведение архитектора, который всю жизнь лепил именно такие коробки, а потом резко сошёл с ума и решил попробовать что-то новенькое.

Здание было разделено на женскую и мужскую половины. Комендант, Миклош Балла, грузный мужчина неопределённого возраста, провёл меня на женскую, долго водил по лестницам и коридорам, а потом вывел к двустворчатой двери.

– Вам повезло, – буркнул он, – будете жить в одной из башен. Обычно везде живут по четыре человека, а у вас будет только трёхместная комната.

– Здорово, – нетерпеливо откликнулась я. Башня башней, но меня сейчас больше всего интересовал душ или ванная. И тереть, тереть кожу щеткой, пока не покраснеет. После мерзкой выходки Золтана я чувствовала себя вывалянной в грязи; вдобавок, пострадавшая щека начала чесаться. Я заподозрила, что язык у поганца вполне мог быть ядовитым.