Решаю обойтись кофе и даже выуживаю со столешницы рядом с мойкой пакетик сахарозаменителя, мысленно поблагодарив хоть за это нашу самую дружелюбную секретаршу.

Наливаю из кулера кипяток, растворяя ложку кофе в своей кружке с сердечком. Не решаюсь достать телефон, хотя думаю, что Алинка уже точно что-нибудь написала. Здесь нельзя даже во время обеда, не говоря уж о рабочем времени. Интересно, я получу выговор, если меня застукают? Рисковать частью аванса не хочется.

Насладившись одиночеством, мою кружку, съедаю свою бренную, но вполне вкусную творожную запеканку, купленную с утра в местном кафетерии на первом. И выдыхаю, выбираясь из этого уголка тишины и уюта. Мне нравится здесь… наверное, когда придётся уволиться, именно по этому месту и по этой огромной пальме-Сандре в углу я и буду скучать. Сандра за много лет разрослась. Говорят, что её сюда поставил сам Денис Вадимович, когда у того этот странный старший сын закончил школу. А это было лет дцать назад, явно!

Снова вспомнив про Денисыча, жмурюсь и бью себя по щекам, через миг выбираясь с кухни и погружаясь в этот поток, заставляющий меня носиться по этажам до 17:00.

В одну минуту шестого на своём подобии рабочего места выключаю зачем-то выделенный компьютер, на котором мне до сих пор толком и не довелось работать. Так, только отмечать выполненные задачи и отчитываться о сделанных поручениях.

Меняю обувь, прощаясь с уже сбегающими сотрудниками и наконец позволяя себе посмотреть в телефон. Офис быстро пустеет, так всегда тут, и сейчас до меня нет никому дела.

И правда, от Алины есть непрочитанное, сводящиеся к “Извини, давай в выходные встретимся”. Да дожить бы ещё до выходных. Накидываю на себя курточку и тихонько бреду по уже опустевшему коридору к лестнице, не желая толпиться в вечно переполненных в это время лифтах.

Спускаюсь на парковку, думая о насущном. Айщ, я хочу здесь работать… и что делать-то? Не высовываться? Как!? Да там фото моё в латексном комбинезоне висит на стене этого извращенца, я как не высунусь-то? И распечатано оно в полный мой рост. Это вообще возможно? Твою мать…

Подхожу к скутеру, натягиваю шлем и выезжаю отсюда, тут же вклиниваясь в загруженный дорожный поток. Вечерний Час Пик радует пробками, заставляя добираться до дома только к семи. Хорошо, что хоть дороги чистые, а то я бы ещё раз десять застряла.

Паркуюсь рядом с нашим подъездом, в котором я так быстро выросла, глушу моторчик и здороваюсь со стоящей рядом Марьей Леопольдовной. Та охает, поглядывая куда-то в окна первого этажа, и я сама не замечаю, как смотрю в ответ. Прямо за тамбуром выбито окно первой квартиры, в которой, кажется, жил какой-то парень, а недавно поселилась девчонка. Осколки разлетелись по снегу и блестят, явно появившись тут совсем недавно.

— Ого. Выбил кто-то?

И для этого района такое вообще не нонсенс, иногда я даже рада, что у нас с мамой квартира на пятом.

— Да бесстыдники эти наркоманошные, Алён! - Причитает старушка. - Ой, опять дел натворили! Сейчас участковый подойдёт.

Поворачивается ко мне и, прищурившись, позволяя морщинкам рассыпаться по чертам, произносит:

— Ты-то хоть с ними не водись!

Я не вожусь… в принципе, и ни с кем не водилась. Так что решаю зайти в подъезд, кивнув той на прощание. Поднимаюсь до нашего этажа, здороваясь с проходящими соседями. Открываю ключом нашу обитую тканью дверь, разуваюсь, оставляя свои берцы на подставке из Светофора, и вешаю кожанку, купленную давно ещё на первые заработанные. Не успеваю и сделать шаг, как мама окликает из кухни: