Иллияра я предупредила, чтобы не вздумал в протоколе происшествия написать о моей пустяковой травме. Стеф он такой, живо из мухи слона раздует.

Домой мы вернулись с пополнением.

«А-а-а-а-а! – мысленно взвыла я. – Бли-и-ин! Блин блинский! Блин горе-елы-ы-ый!». На крыльце с Валодэром и Ягвором разговаривал Стеф. При нашем приближении развернулся и упёр руки в бока.

- Та-а-ак, – протянул ехидненько. – Сийра Леополлия-Леокаддия, опять нарушаем?

- Ну, чего я опять нарушила? – простонала, чуть не пустив слезу.

- Почему только два сопровождающих? – сдвинув сурово брови, спросил строго.

О, это он Никадима зачёл сопровождающим! Прогресс, однако.

- Я в город ездила! В свой город! – оправдывалась на повышенных тонах, поглаживая леопольчика, чтобы не напугался. – Я не кисейная барышня (это выражение произнесла на русском) и за себя постоять могу.

- «За себя постоять могу», – передразнил Стеф. - Ты не должна за себя стоять, за тебя должно стоять сопровождение. Ведь вот опять во что-то встряла?

- С чего ты взял? – сделала честное выражение лица и посмотрела на сердитого Главу Магконтроля честными-пречестными глазами.

- Да у тебя на лбу, как в детстве, аршинными буквами написано: «Не верь!», с вот таким восклицательным знаком, – показал руками размер знака восклицания.

«Да на моём лбу такого размера знак не поместится! Даже обидно! Вот чего напустился?», – возмутилась мысленно.

Валодэр с Ягвором дружненько отвернулись, а Вайспек сдавленно хихикнул. Из открытого окна кабинета домоправительницы, услышав громкий разговор,  выглянула Фиоллия, да так и зависла. Я продолжала сидеть в коляске, Никадим стоял рядом и с интересом наблюдал за Стефом.

- Откуда эта живность у тебя?! – изобразил из себя строгого дознавателя. – Скажешь, что подарили – не поверю. Вид у тебя взъерошенный.

Я рефлекторно поправила волосы и осмотрела состояние одежды. Стеф хмыкнул, а я поймала себя на том, что оправдываюсь перед ним как в детстве перед Степаном Калюжным. В шестнадцать лет тот строил из себя строгого старшего брата и гонял нас с Колькой за каждую мелкую провинность. Видимо ещё тогда воспитывал меня для себя.

Подхватив леополя на руки, попыталась спуститься с коляски. Стеф моментально оказался рядом, чтобы помочь.

- Так где, говоришь, раздобыла животинку? – спросил с ехидством.

- «Вот, же ж! …», – прокрутила в уме калейдоскоп из красочных междометий великого русского и решила быть честной.

- Отбила у пятерых браконьеров, – произнесла будничным тоном.

Ведь всё равно узнает, так лучше от меня.

- Та-а-ак, рассказывай, – Стеф едва сдерживал закипающее возмущение.

- Вон, Вайспек пусть рассказывает, а мне ребёнка накормить надо, и Никадима от наездника освободить. Ещё Кирению вестник отправить, чтобы прибыл.  А ты-то что пришёл?

- Вот сейчас выслушаю свидетельские показания твоего сопровождающего, потом новостью поделюсь. Занимайся пока новосёлами. Кирению вестник сам отправлю. И что с рукой?

Вот же глазастый! Заметил, что руку оберегаю, да и рукав немного вздутый.

- Сказала же, Вайспек расскажет. Вайспек, ничего не скрывай, – дала разрешение на вольную интерпретацию события. Всё равно приукрасит же. Есть у него такая слабина.

С леополем на руках пошла к крыльцу, куда уже вышла Фиоллия с плошкой, наполненной молоком. Никадим шёл рядом, неся возлежавшего на нём ящера.

- Никадим, сейчас накормим малыша и пойдём в парк, – проговорила на первоязыке и ментально послала картинку с каменным ящером, чтобы он понял, куда именно пойдём.

- С прибавлением, Лео, – смеясь, поздравила Фиоллия. – Как назовёшь малыша?