Никто не сможет мною управлять.

Я буду управлять им. Пока он доставляет мне удовольствие. Я облизнула губы и закусила нижнюю, смотря на него исподлобья. Его член сквозь шелковые брюки тут же уткнулся мне в голень — когда я успела положить на него ноги? Ник тихо выругался, на мгновение отвел глаза. Обернулся, будто что-то потерял. Тут нет наших игрушек, милый. Постарайся так. Мужчина подался вперед, подтянул меня к себе, схватив обеими руками за бедра, но я не упала на спину, как он бы того хотел. Он усмехнулся и вернул одну руку на белье, неторопливо поглаживая чувствительную зону, дразня, а вторую положил на грудь и потянул меня за сосок к себе.

Резкая боль вперемешку с наслаждением пронзила тело, но я не сдалась. Выпрямила спину, подняла голову, продолжая смотреть ему прямо в глаза. Ник теребил сосок, оттягивая его и усилил нажим на клитор. Я снова облизнула губы. Он чертыхнулся. Я чувствовала пульсацию его члена. Могла бы что-то с этим сделать. Но не хотела.

Совсем не хотела.

Он потянул на себя еще, заставив меня буквально сесть, сдвинул второй рукой трусики в сторону и окунул пальцы в выступившую влагу, наконец начал ласкать так, как я любила. Размашисто, горячо. Его лицо покраснело, кажется, даже испарина выступила. Я улыбнулась. Протянула руку, чуть убрала ногу и расстегнула ширинку, выпуская его на волю. Муж сильнее сжал сосок (куда уж сильнее) и я глухо зарычала, изнутри вырвался стон. Его пальцы наконец оказались во мне. На две фаланги, не больше, но я инстинктивно сжала их мышцами влагалища. Давай, дорогой.

— Чертовка, — выдохнул он, когда мои пальцы сомкнулись на головке. Я качнула бедрами, чуть приподняла их, держа баланс всего тела на свободной руке. И наконец позволила себе на несколько мгновений прикрыть глаза и откинуть голову назад, наслаждаясь происходящим.

Сколько нам там еще ехать?

Полчасика хотя бы есть?

3. Глава 3

Все-таки Ник умел доставить удовольствие, когда хотел. Иногда мне казалось, что он делает это с ленцой, с каким-то странным апломбом. В начале отношений я ему как-то сказала в лицо, мол, с сонной воблой я могу переспать и после спектакля — там все такие. Попляши два часа, не только в воблу превратишься. Что-то у будущего муженька тогда щелкнуло. А сейчас он будто переживал медовый месяц. Хотя — о чем это я. Медовый месяц у нас только будет. Уже билеты в бизнес-класс на Мальдивы куплены. Сразу после Коломенского в Шереметьево — и пока-пока, Москва. Ждали со свадьбой, пока закончится театральный сезон.

Но как бы там ни было, прям сейчас Ник старался изо всех сил. И это было кайфово. Его пальцы скользили во мне, задевая клитор, то ускоряясь, то замедляясь, то замирая, заставляя меня протестующе стонать. На каждый стон он реагировал усилением или ослаблением сжатия соска. Я почти привыкла к боли, и она сводила меня с ума.

У артистов вообще высокий болевой порог. Нам все нужно ярче, больше, чтобы получить наслаждение.

Обычно Никки не решался делать мне больно. Но сейчас, видимо, перестрессовал. Или пытается за что-то извиниться. Но будем разбираться потом, что он там успел натворить.

Я отпустила его член, который держала в ладони, поднесла ее ко рту и демонстративно облизала, снова глядя мужу в глаза. Он резко выдохнул и, кажется, снова выругался. Я щедро смазала ладонь слюной и переместилась к Нику на колени, вынуждая убрать руку, хотя и было чертовски приятно.

— Да, детка, — прошептал он, покорно переложив ладони мне на бедра, задрав юбку.

Когда он отпустил сосок, я выгнула спину и мурлыкнула, все-таки яркие ласки — это то, что нужно. Я спустила бретельку с плеча и освободила вторую грудь. Сосок на ней затвердел и болел, мне так сильно хотелось, чтобы муж его коснулся, что я сделала это сама, одновременно насаживаясь на его член. Ник глухо зарычал, крепко держа меня за бедра. А потом упер локти в сидение, удерживая меня на весу, и принялся вдабливаться снизу.