Но это всё присказка, а сказка такова, что у вашей покорной слуги, помимо страсти к магическим знаниям, книгам и красавчикам, имелась ещё одна – страсть к обуви.

О!.. Я уже вижу их на себе… Мастер будто специально создал их для меня! Обтягивающие штаны, белая рубаха, утянутая в талии широким поясом, и они, в его цвет… Я буду неотразима!

– Святые помидоры! – непроизвольно вырвалось у меня, когда я увидела цену.

– Ты, что, их топором порубила?! – внезапно в тон мне прозвучал женский голос, заставивший моментально забыть о сапогах.

Потому что фраза «Святые помидоры, ты, что, их топором порубила?!» была из моей прошлой жизни.

Давным-давно, ещё когда я, будучи Анжеликой Бормотухой, училась в школе, по стечению обстоятельств уроки труда девочки иногда проводили в школьной столовой, приучаясь к домоводству и заодно оказывая посильную помощь кухне.

Там мы, я и моя подруга Катька, и услышали эти сокровенные слова от дородной поварихи, радеющей за красоту нарезки овощей. А много ли надо подросткам? Как-то само собой мы переняли её себе в арсенал и, не сговариваясь, разделили пополам.

– Святые помидоры! – восклицала я, увидев нечто занятное.

– Ты, что, их топором порубила?! – моментально откликалась Катька, и дружное девичье «ха-ха-ха!» разносилось по округе.

М-да… давно это было. После школы мы с Катькой продолжали дружить. Часто общались и устраивали девичьи, а после и не совсем, посиделки. Ровно до тех пор, пока её, пришедшую с работы домой, не убил пьяный сожитель. Раскроил табуреткой череп из-за того, что в тех неподъёмных сумках с продуктами, которые она приволокла, чтобы кормить этого борова, не оказалось заветной бутылки. Случилось это ровно за два года до моей трагической гибели.

И вот теперь эта фраза, точно восставший из могилы призрак, заставила вздыбиться каждый волосок на моём теле. По коже рванули мурашки, а в груди спёрло дыхание: возможно ли?!

Вытаращив глаза, я медленно повернула голову в сторону, откуда прозвучал голос, и увидела хорошенькую девушку с кукольным личиком. Пшеничные локоны, уложенные в красивую причёску, платье из дорогой ткани, а также стоящие по бокам от девы два рослых вооружённых амбала не оставляли простора для фантазии – передо мной была особа из высшей знати.

Она теребила в тоненьких пальчиках маленькую бархатную сумочку и выжидающе смотрела на меня.

– Святые помидоры… – вновь пробормотала я, пристально вглядываясь в лицо девушки.

– Ты, что, их топором порубила… – почти шёпотом отозвалась она.

Пелена моментально застила глаза: ах, Катька-Катька, знала бы ты, сколько слёз я пролила на твоих похоронах и после! Белугой ведь ревела, а ты вот где, зараза этакая, оказывается!

Одновременно мы бросились друг к дружке, стискивая в объятиях. Её охранники шагнули было вперёд, но она жестом остановила их.

– Лика, какая ты!.. – восхищённо выдохнула она, разглядывая меня.

– Катька! А ты?! А ты!.. – давясь слезами, восклицала я, боясь сболтнуть лишнего, что могло бы выдать в нас обеих сосланок.

Борат и охранники нерешительно топтались рядом, изумлённые тем, что девушки из разительно далёких слоёв общества вели себя как закадычные подруги. Но для этого мы должны были, как минимум знать полные имена друг дружки, а не только их сокращённые версии.

– Знакомься, дорогая, – решила я хитростью выведать его и с намёком посмотрела на Катьку. – Это мой близкий друг и цыганский барон по совместительству Борат Гатаканати. Борат, это моя подруга…

– Катэрина де Оурсвэлл, наследная герцогиня, – верно истолковала мой пассаж она и величественно склонила голову в изящном поклоне.