Я посмотрела на нее с молчаливой благодарностью.

Губерт ухмыльнулся, дохнув перегаром, и крепче прижал меня к себе.

— Чего кривишься? — спросил он и окатил меня новой волной едкого запашка.

— Тошнит.

Я отвернулась, понимая, что еще один вдох – и меня вывернет наизнанку. Хотя, опасения, возможно, были напрасными, судя по тому, как тоскливо урчал и скручивался желудок.

Губерт пришпорил лошадь.

— Пошла!

Кобыла сорвалась с места, да так резко, что, если бы не ручища Губерта, я бы рухнула наземь.

— Придется обнять меня, цыпа, ежели убиться не хочешь, — засмеялся он.

Затем убрал руку с моей поясницы и взялся за узду.

Меня тотчас потянуло вниз, но я успела обхватить стянутый кожаным жилетом торс Губерта.

***

Прежняя хозяйка тела не страдала аллергией на конскую шерсть, но облегчения это не принесло – уже через несколько минут резвого галопа, я, стиснув зубы, давила рвущиеся наружу стоны. У меня затекли руки, болела спина и кружилась голова. Я боялась сорваться и угодить под копыта, и так сильно вцепилась в Губерта, что онемели пальцы. Правый висок то и дело бился о железную пуговицу на его жилете, и я смутно подозревала, что расцарапала кожу до крови.

— Куда мы едем?

— В замок, — ответила Лаисса.

Ее гнедая кобыла поравнялась с конем Губерта. В отличие, от измученной и готовой упасть в обморок меня, Лаисса держалась прямо и, кажется, получала удовольствие от езды.

Замок… Хотя, чему, собственно, удивляться? В такой одежде, эти ребята едва ли вписались бы в интерьер современной квартиры или таунхауса.

И, тем не менее, мой скептический разум отказывался принимать это как реальность. Конечно, я слышала про реинкарнацию, но никогда не верила в нее, хотя теоретически допускала вероятность загробной жизни.

Господи, неужели это и, правда, наяву? Со мной? И куда же меня все-таки занесло? Другая страна, другая эпоха, или… под ложечкой затаился ледяной комок. Другой мир?..

Я вспомнила книги о попаданцах, которые запоем читала мама. Мама… при мысли о ней мне стало по-настоящему страшно. Как она это переживет? Конечно, у нее останется моя младшая сестра, но потерять ребенка… И хотя своих детей я завести не успела, этого и не требовалось, чтобы вообразить горе матери, которой придется хоронить любимую дочь.

В глазах защипало. Я хочу к ним. Хочу вернуться! Я должна, должна!

— Ты чего? — пробасил Губерт. — А ну брось мокроту разводить.

Мне было плевать. Слезы текли по щекам, рыдания душили изнутри, хоть пока я и не давала им вырваться наружу. Но надолго ли меня хватит?

— Не скули, — повторил Губерт. В его голосе звякнули угрожающие нотки.

Я всхлипнула и притихла. Кто знает, чего можно ждать от этого лохматого чудища?

3. Глава 3

Казалось, мы ехали уже полдня, хотя в действительности прошло, наверное, меньше часа. Лошадь шла рысью, и при каждом ее движении меня чуть подкидывало, а потом я плюхалась обратно на круп. Кости болели, а зад, как я смутно подозревала, превратился в сплошной синяк. К горлу подступала тошнота. Повезло еще, что на лошадь меня усадили «по-дамски» - так, что ноги свешивались с одной стороны, иначе, в довесок к отбитым ягодицам я получила бы мышечную боль.

Чтобы отвлечься от физических ощущений и хоть чем-то занять взбудораженный разум, я рассматривала пейзаж.

И он действительно стоил того! Вересковая пустошь осталась позади, и теперь наш путь лежал через луг. Мы пересекли его резвым галопом и подошли к ущелью. По обе стороны тянулась поросшая травой скалистая гряда. В низине, тут и там торчали из-под земли укутанные мхом валуны. Меж ними, извиваясь, прокладывал дорогу глубокий ручей. Вода в нем была такой чистой, что проглядывались мелкие камешки на дне. Справа и слева, от узкой колеи и до подножия скал раскинулось изумрудное море травы, пронизанное всполохами луговых цветов – желтых, белых, розовых и голубых.