Спустя полчаса стою на ступеньках в полной боевой готовности. На мне красивое платье нежно–персикового цвета, а волосы убраны в высокую прическу. Ни дать, ни взять, принцесса.

Забываюсь и провожу рукой по волосам, служанки сразу начинают ругаться.

– Ваше высочество, нельзя! Столько эликсира потрачено, чтобы приручить вашу гриву, испортите ведь!

Качаю головой, во всех мирах, нам, женщинам, тяжело. Красота всюду требует жертв.

– Амелия, душа моя, – наконец–таки появляется король с сопровождением, – ты прелестна. Впрочем, как и всегда!

– Благодарю, – делаю книксен, потупив глаза, – вы очень добры, ваше величество.

– Да какая доброта, это истинная правда! Поднимайся, моя хорошая, нам вскоре предстоит стать единым целым, ни к чему преклоняться передо мной, – Сесил подает мне руку.

– Конечно, ваше величество, – кладу поверх его ладони свою и шествую к карете под пристальными взглядами всего двора. Только внутри транспорта мы с королем заметно расслабляемся. – Такое ощущение, что не ты главный, а они. Я так сильно напрягала спину, что она теперь болит.

– Иногда я и сам задаюсь вопросом, кто в моем королевстве главный, – откровенничает Сесил, расстегивая верхнюю пуговицу. – Сложно соответствовать народным ожиданиям, хочется иногда расслабиться, но это, увы, невозможно.

– Особенно накануне праздника урожая, да? Который нас подталкивает к пророчеству. Мы в карете, я прекрасно сыграла смущенную твоей красотой принцессу, теперь твоя часть договора, – скрещиваю руки на груди.

– Амелия, к чему портить такой момент? – король берет мою ладонь и наклоняется вплотную. – Можно ведь сначала о чем–то приятном поговорить.

– Нет, – резко отодвигаюсь, – обсуждать поцелуи, Сесил, нужно было вовремя. Я жду информацию о пророчестве.

– Эх, далось оно тебе, – он отклоняется назад. – Все эти предсказания, они настолько ненадежны, будущее постоянно меняется, оно зависит буквально от каждого нашего шага и случайного слова.

– Сесил! – повышаю голос.

– Ого, кричишь на короля, необычно, – отмечает тот. – Ладно, пророчество. В нем говорится буквально следующее: «В год красной Луны из далеких земель придет та, которая разрушит оковы Наирии, но сама канет в лету, когда в небе будут видны столпы огня». Конец. Звучит, как бред, согласна?

22. 22

Но мне, воспитанной на истории мальчика, который выжил, бредом произнесенное не кажется. Правда, и помощь в предсказании маленькая, прямо, как и в ситуации у мальчика.

– Что значит «в небе будут видны столпы огня»? Какой–то пожар имеется ввиду? Но пожары постоянно случаются, от них никто не застрахован, – хмурюсь, пытаясь разгадать произнесенное Сесилом.

– Не думаю. У нас даже на квартале бедняков стоит водяная защита от возгораний, – опровергает мои рассуждения король. – Я думаю, имеется ввиду праздник урожая, традиционно на него сжигается высокое чучело, символизирующее уходящий год. Не думай, мы не варвары, но некоторые обычаи из глубокого прошлого я считаю нужно оставить народу, они после этого благосклоннее смотрят на власть. Многие действительно верят в то, что вместе с огнем в прошлом году остается все плохое.

– Я не думаю, что вы варвары, – усмехаюсь, вспоминая, как в моем технологичном мире делают тоже самое, провожая зиму. – Зато теперь понимаю, почему исчезла принцесса. Если верить пророчеству, какая–то девушка должна спасти твое королевство, пожертвовав собой. Она и решила, что речь о ней, о том, что вызовут меня, она не могла предположить.

– Вот видишь! – Сесил чуть ли не хлопает в ладоши. – Речь в предсказании идет о местной Амелии, не о тебе! Ни к чему бояться и думать, что я играю нечестно, в моих интересах не навредить тебе.