– Остановитесь, тётя. Чего вы докопались до собственного сына. Меня уже нету, успокойтесь.

Впрочем, Маша знала, что мать доставала Ивана придирками всегда, задолго до Машиного появления. Тут до девушки долетели обрывки злых слов Зинаиды Петровны про детей в Африке.

– Остановитесь оба, что вы такое говорите, вы же родные люди! – Маша кричала им в лицо.

Они не обращали на неё внимание. Не подозревали о её присутствии. Маша слышала, что Ваня называл мать чудовищем, та отвечала враждебно, обозвала её, Машу, хабалкой.

– Ах, так! Получите, тётенька, от хабалки.– Маша разбежалась и толкнула её со всей силы в спину!

Следующим кадром она увидела Лену.

– Лена, привет!

Маша вытерла слёзы с лица подруги. Та не почувствовала.

Маша давно убедилась, что мужчина это самое необходимое, ценное в жизни девушки. Но без подруги, без Лены, Машин мир лишился бы целого измерения.

Девушки познакомились, когда вместе снимали комнату у старушки. Ленка на спортвном училась в МГФСО, а Маша в МИТУ на бухгалтерском.

Девушки во всём были противоположностями. Маша скромная, чуть по-сельски пришибленная. Из Лены пёрла сила богатырская, она в лесу могла бы зашибить волка корзинкой с грибами.

Маша подумала, что удивительная у них была дружба. Мужики нравились разные, шмотки размерами не совпадали и обменяться ими не было возможности, чтоб форсануть чем-то свеженьким на курсе.

Машке нравилось почитать, а Ленка где-то наперевес с веслом по речкам тусила.

Маша вспомнила, как один раз они вместе тащили через весь город её чемодан, когда у него ручка оторвалась. Они тогда с квартиры на квартиру переезжали, всё на себе перетаскивали.

А ещё был случай ( Маша улыбнулась про себя), девчонки атаковали трамвай, нагруженные неподъемными сумарями.

Приехали на электричке, гружёные провиантом, решили сэкономить на такси. Ленка запихнулась, а Маша не успела, трамвай уехал. И как потом Лена вышла на следующей остановке и назад пёрла эти сумари. Деньги то вместе с ней уехали, у Маши на проезд не осталось!

Да, молодые были, задорные и бестолковые. Встречали друг друга с пригородной электричке, помогали баллоны с огурцами тащить. Нафига им эти огурцы были, тяжесть такая! Лучше бы картошку везли, её хоть разбить было невозможно.

Маша помнила всё. Смотрела на подругу, говорила ей слова благодарности. За всё-за всё.

Зареванная подруга не видела Машу, глядела в другую сторону. Чтоб перехватить её взгляд, девушка тоже туда повернулась и увидела свою маму. Та плакала, Иван говорил ей что-то.

Маша обошла их.

Смотрела на Ивана. Он так по-доброму что то говорил.

– Вань, спасибо тебе, что маму поддержал. Хорошо, что она не знает, какой ты изменщик. Хорошо, что не знает, что это из-за тебя со мной такое.

Впрочем, наверно во мне злость говорит. Может, я не права. За руль я сама села. Это был мой выбор. У тебя другая женщина, это твой выбор.

Маша закрыла лицо руками.

– Люди дорогие, простите меня. Сколько боли я вам всем принесла. Если бы всё вернуть назад, ах, если бы…

Она оглядела всё помещение. Сколько людей, все такие печальные.

Маша внимательно посмотрела в лицо любимого мужчины, встретилась с ним глазами.

В следующее мгновение вихрь подхватил девушку, поднял к самому потолку и понёс в палату, туда, откуда она только что победно сбежала.

Маша заметила, что люди в белом суетятся над её кроватью, она заглянула им через плечо и увидела себя. Маша провалилась в темноту.

Её сердце остановилось на две минуты. На две бесконечно долгие минуты. Иван рвался к ней, рычал, чувствовал себя бессильным…