— Вот почему ее тело смогло так долго пробыть сохранным без души, — тихо добавляет отец, рисуя в моей голове еще одну загадку.

— Что это за обряд такой? Расскажите, отец.

— Если один из тех, чьи жизни связаны, окажется на пороге смерти, энергия второй души должна его спасти, — говорит он.

Но судя потому что Мии больше нет, а в ее теле я, что-то пошло не так.

— А если одна душа все-таки умрет? — тихо спрашиваю я.

— То вторая остается расколотой. Из нее медленно утекает жизнь. Конец неизбежен.

— Это можно исцелить?

— Это не твоя, задача, Анна. Не думай об этом. Думай о том, как спастись. За такие тайны убивают. — говорит отец и вновь глядит на стражника. Кажется, тот вот-вот проснется. — Завтра же скажи королю, что учуяла что-то иное, какой-то пустяк. И молись, чтобы он поверил. А сейчас отдохни и постарайся набраться сил.

Он дарит мне ещё один взгляд, велящий быть готовой ко всему, и отстраняется от решётки.

Вот только как тут уснуть после всего?

Тихо крадусь по полу к кровати в полной темноте. Скидываю туфли и забираюсь в прохладную постель.

За окном одиноко светит луна. И так же одиноко и печально на душе.

Если отец прав, то значит, король умирает. Он знает об этом? Знает, что долго не проживет?

Потому и разозлился на меня.

Ведь если его враги прознают о том, что час его близок, то перестанут бояться. Могут даже бросить вызов.

Надеюсь, отец ошибается. Надеюсь, ошиблась я….

А если нет… то насколько же он любил эту женщину, что пошел на такой обряд? Разве это не бесчеловечно, что теперь в ее теле чужая душа?

— Подъем! — раздается громкий голос, и сонно открываю глаза.

Боги, когда я успела уснуть? При том так крепко, что ничего не слышала. Совсем ничего.

— Завтрак, — выдаёт мне страж, оставляя на краю стола алюминиевый поднос с кашей, булкой и стаканом воды.

Они ведь не отравлены? А что, мало ли, вдруг захотят избавиться от меня после того, что я наговорила?

Хотя, к чему подсыпать в еду яд, если меня можно казнить одним щелчком пальцев, коль королю будет угодно?

Стражник уходит, а я решаю, что паранойю лучше отложить на потом, и присаживаюсь за стол, пока сама не померла раньше времени от голода. Откусываю булку и таю от наслаждения.

Она в самом деле такая вкусная или я в край проголодалась?

— Где эти мошенники? — раздается рявканье и я подпрыгиваю на месте.

Какой жуткий и яростный голос. Кто это там?

— Здесь, господин дознаватель.

— Отпирайте, хочу взглянуть на них перед пыткой!

Пыткой?

Булка тут же застревает в горле, а тело покрывается корочкой льда.

Нас. Будут. Пытать?

Как в тех страшных фильмах: иголки под ногти и утюг?

— Вот и лекарь, — звучит голос того, кого назвали дознавателем. — С ним потом разберемся. А где вторая? Где девчонка?

— Здесь она, — лепечет страж, замок на двери отщелкивается, и я сжимаюсь в крохотный ком.

В ужасе смотрю, как скрипя отворяется дверь, а затем порог пересекает начищенный до блеска чёрный сапог….

Мамочки….

— Господин дознаватель. — раздается голос, от которого все внутри меня замирает, а затем медленно переворачивается…. Там… Король?

Это точно он! Я чувствую его даже кончиками волос.

Грозный дознаватель, что только что хотел войти ко мне с ноги, тут же подпрыгивает в развороте, так и не увидев меня, и склоняется пополам.

— Ваше Величество? — от наглого тона нет и следа. Жалкое лебезение. — Вы… здесь?

— Как видишь. А ты что здесь забыл?

— Прибыл исполнять свой долг, Ваше Величество. Мне доложили, что сюда доставили королевского лекаря, который во время освободительной открыл лавку и промышлял там, используя женщину. Я решил лично проверить.